Прекрасные наполовину. Даниил Горбунов
подходит эта улыбка до ушей, нарисованная на его лице. Но слова Боба, его оптимизм не очень-то помогли Грэгу собраться.
– Ладно, приготовься, сейчас музыка заиграет, – сказал Боб.
Через несколько секунд действительно заиграл старый добрый «Выход гладиаторов», музыка, под которую в цирках обычно выходят клоуны.
– Ну, пошли, – кинул на ходу Боб и выбежал на арену. Зрители зааплодировали.
Грэг побежал ему вслед. Он грозил Бобу то кулаком, то пальцем, делая вид, что тот ему насолил. Некоторые зрители уже смеялись. Боб закрыл лицо руками, показывая, что он плачет и остановился. Грэг тоже остановился и стал наблюдать за своим другом, он жалел его. Потом Грэг, чтобы его успокоить достал из нагрудного кармана платочек, только этот платок был какой-то неестественно длинный, так что его конец так и остался в кармане. Он протянул платок Бобу, показывая, «мол, вытри слёзы». Боб стал вытягивать платок из кармана Грэга, но он был, словно, бесконечный. Грэг побежал вокруг Боба, и бесконечный платок, как верёвка, обмотал тело его друга. Поняв, что его надули, Боб быстро высвободился из «оков» и побежал за Грэгом. Платок в это время, наконец, весь вышел.
«Боже… Не уж-то это смешно?» – пронеслось в голове Грэга. Его мысли в это время витали где-то за пределами цирка. Может быть, к нему опять возвращались ужасные воспоминания?
Повторилось всё то же самое, только теперь плакал Грэг. Боб, жалея его, вынул из своего кармана цветочек и протянул Грэгу, но гибкий стебель цветка остался в кармане. Грэг радостно принял подарок, но как только он взял цветок в руки, из него прямо ему в лицо хлынула струя воды…
«Боже… Как же я всё это ненавижу!» – подумал Грэг. Он был словно во сне.
Тут Боб развёл в стороны руки, показывая, что он хочет обнять Грэга, и Грэг охотно принял эти объятья. Зрители начали аплодировать, кто-то даже свистнул. «Боже… Боже…» – ещё раз повторил про себя Грэг.
Грэг вернулся в свой фургон только поздним вечером. Он снял парик, клоунский нос, цветной костюм с забавными пуговицами, а затем умылся. Грэг хотел было пожарить себе яичницу на ужин, но чувство голода у него пропало, возможно, из-за сильной головной боли. Он зачем-то взял со стола ложку, оставленную им ещё утром. «Да пошло всё к чёрту!» – родилась в его голове мысль, и Грэг с непонятно откуда взявшейся агрессией кинул ложку прямо в стену. Раньше, лет пять назад, он не часто срывался, но сейчас приступы гнева преследовали его почти после каждого выступления, виной тому были неприятные воспоминания.
Сегодня, во время представления он опять вспомнил о своём отце, нет, вернее не об отце, а об отчиме. У них были не самые приятные отношения. Отчима своего Грэг никогда не называл папой, всегда по имени. Звали его Россом. Если бы Грэга попросили охарактеризовать Росса, то он, наверняка, бы первым делом сказал, что отчим его – человек странный. Характер его действительно был странным: он то был спокойным, то непонятно от чего злился, вернее, причина его злости, конечно, присутствовала,