Берег Турецкий. Жить счастливо не запретишь. Александр Соболев

      Самолет пошел на посадку, заложило уши, и Катя проснулась. Странно, но чувствовала она себя намного лучше, чем три с половиной часа назад в Москве. Или только кажется? Возможно, на высоте в десять километров над Землей она отдалилась от забот и тревог. Или стала ближе к небесам, ей теперь здесь привычнее и удобнее находиться?

      – Идем на посадку? – дежурно спросила она Ларису.

      – Ага, – Лариса невнимательно осмотрела Катю, потрогала руку. Пульс и температура в норме, главное было за иллюминатором, квадратики полей и поблескивающие на солнце параллелепипеды турецких теплиц, – Екатерина Витальевна, а я ведь ни разу не была за границей.

      – Первый раз всегда самый интересный, – благосклонно посмотрела Катя, – потом всегда будешь сравнивать и искать эти свежие впечатления. Но будет уже не то.

      – Наверное, – Лариса, не отрываясь, смотрела на мир с высоты самолетного полета.

      – Мне жаль, что ты летишь со мной. Тебе следовало бы лететь со своим молодым человеком. Есть такой? – улыбнулась Катя.

      – Есть, – смутилась Лариса, – но у нас пока нет денег на такие поездки. Поэтому я вам благодарна, что взяли меня с собой.

      – Не стоит. Это же по работе. Если хочешь, сядь к окошку. Здесь интереснее.

      – Ага, спасибо.

      Лариса и Катя поменялись местами. Медсестра прильнула к иллюминатору и на несколько минут забыла про подопечную. Катя же, ненадолго избавившись от присмотра, подумала, что хорошо, когда на тебя не смотрят, ожидая, что ты сейчас окочуришься. Как бы сделать, чтобы все забыли про ее недуг. Тогда отпуск получится совсем другим. Наполненным радостными эмоциями. А так не отпуск, а какие-то предпоминки.

      Катя закрыла глаза. Направила мысленный взор в тело, руки и голову. Положила руку на правый висок. Нащупала то место, где было «Оно». Больно не было, но это действие обезболивающих лекарств или «в мозгу нет нервных окончаний». Если бы не чрезмерная утомляемость и непредсказуемые обмороки, можно еще пожить, – подумала Катя.

      Из-за болезни и, как ее следствия, плохого аппетита, Катя сильно похудела. Если на приглядываться в детали и смотреть издалека, то скорее постройнела. Одежда на ней теперь висела, как на манекенщице. Легко и просторно, подчеркивая хрупкую женственность. Что-то пугающее и завораживающее было в той красоте. Бывало Катя сидела перед зеркалом и вглядывалась в отражение. В зрачки, они были ярче, чем прежде. Наверное, в них отражались последние отблески пламени жизненной энергии. Смотрела на бледные тонкие губы, но их можно обмануть и вернуть к жизни с помощью помады. Катя купила штук тридцать помад под разное освещение, наряды и настроение.

      Она не собиралась на пляжах и в отеле выглядеть ходячим укором для живущих. Поэтому тщательно продумывала предстоящий гардероб, наполнила его пестро-просторными накидками, платками и парео.

      Катя достала зеркальце и косметичку. Добавила немного румян