Akladok. Александр Попов
У Алекса какие-то свои особые взаимоотношения с миром – слишком уж многое он делал не так, как делал бы это обычный нормальный человек. Это он, навязывал им с Ванькой свои концепции песен, это из-за него их всех чуть не выгнали из института, это он убеждал все поменять, когда их песни, наконец, стали известны. И, пусть это спорно, но именно из-за его упрямства группа тогда распалась. А он сам… он стал писать какие-то заумные оккультно-филосовские эссе. А потом, как-то разбудил Семена около пяти утра и сообщил, что это не жизнь.
– А что – жизнь? – не понял тогда спросони Семен.
Но вопрос повис без ответа. Алекс просто положил на все и стал торговать компьютерами, пивом и недвижимостью. Как самый обычный барыга. И Семен так и не понял, что это было, протестом против оторванности их с ним музыки и искусства вообще от жизни или поиском простоты бытия. Но, что бы не происходило с ними обоими, Семен знал, что в его жизни не было, и никогда не будет лучшего друга, чем Алекс. А то, что так сложилось, – он же не нарочно. Он же не знал. Не знал? Не видел?
А если бы все было наоборот?
Семен лихорадочно думал несколько дней и пришел к жесткому, но логичному выводу. Это все, понял он. Все, полная и совершенно безнадежная пустота. Он даже успокоился, бросил пить, и вспомнил, что когда-то, еще студентом, пробовал писать картины, и даже брал уроки у одного из друзей Алекса – старика архитектора, который когда-то жил в этих местах. И, вспомнив, утроился делать иллюстрации книг на околоцерковные темы. Видимо, тщательная прорисовка деяний святых его успокаивала, уводила, убаюкивала. Но вот, оказывается, убаюкала не до конца. Где-то в глубине души все время сидела надежда, может быть, она все-таки любит его? Его, Семена?
Семен сморщил лицо и стащил с головы шапку. Мороз начал медленно пробираться сквозь волосы. Как хочется в это верить! Вдруг она тоже мучается? Где-то под этим же небом… Увидеть бы вновь ее рядом. Просто побыть. Какой смысл в том, что он запретил себе общение с ней? Она даже не подозревает, об этой его, Семена жертве, о том, как для него это важно. Она не знает, а его жизнь ушла вместе с ней, и это не он, Семен, сидит тут на морозе, распустив нюни. Это всего лишь то, что от него осталось. Его нет. Без него настало лето, и пришла зима, без него дуют ветры в вышине над елями, и трещит мороз. И эта наступающая ночь – без него. Есть лишь оболочка жизни, лишенная смысла. Эх, нажраться бы сейчас до полной отключки! И что бы все происходило уж полностью без него, по-настоящему! – подумал он. И в этот момент холодные стволы деревьев высветил свет чьих-то фар.
Джип. Она любила джипы. Уютные и проходимые. И вся она была такая уютная…. Он бы купил ей самый лучший и самый красивый. Во всяком случае, тогда, когда у него еще были деньги. Если бы это что-то могло изменить! Дегенерат, нужно было делать все. На этой машине могла бы ехать она, а теперь какие-то бандиты едут на станцию за водкой. Ох, если бы это была она!
И тут все жизненные процессы в организме Семена