Провокатор. Борис Селеннов
понимаю. Уж Вейцлер-то конспиратор, каких ещё поискать. А тут… я узнал, пришли прямо на квартиру. Как по наводке.
– В тюрьме?
– Нет, держат дома как живца. В квартире – засада. Сам-то держится, но, чувствую, из последних сил.
– Так всё серьёзно?
– Мы с ним встречались каждое воскресенье на Никитском бульваре. Но была договорённость, если все пуговицы на плаще застёгнуты, подходить нельзя: значит «меня пасут». Вот уже три воскресенья пуговицы застёгнуты наглухо. И я же вижу: кругом шпики.
– И бежать нельзя?
– А семья? – возразил Солдатов. – Дома-то Соня с сынишкой. Она, когда ещё в положении была, четыре месяца провела в тюрьме. И всё это, конечно, сказалось. Мальчик родился не совсем… здоровым.
– А эти… гады что, не знали, что она беременна?
– Знали! – пристукнул кулаком Солдатов. – И специально издевались, скоты!
– Неужели в них совсем человеческого нет?
– В ком ты хотел человеческое найти, – горько усмехнулся Солдатов. – Для них подлость – первое дело. Иной раз встречаешь старого знакомца и уже сомневаешься, не завербован ли? Весь город накрыли как сетью.
Некоторое время сидели молча.
– Я в своих бойцах уверен полностью.
Павел внимательно посмотрел на товарища:
– Мне кажется, ты чего-то недоговариваешь?
Солдатов чуть помедлил.
– Я уже тебе говорил, что о многом за последнее время подумал. И не могу понять, как это охранка смогла сразу двенадцать бойцов накрыть? Постоянно об этом думаю.
– И что-то надумал?
– Надумал. – Солдатов подвинулся ближе к Павлу. – Думаю, есть среди нас провокатор. Причём где-то на самом верху.
Павел изумлённо взглянул на него:
– Ты серьёзно?
– Серьёзней некуда. У меня эта мысль вот где сидит, – Солдатов стукнул себя по голове. – Сидит, не даёт покоя. Почему Пётр Петрович… помнишь такого? Из парижского центра?
– А как же. Ведь это же псевдоним Азефа.
– В самом деле?
– Да.
– А я и не знал, – растерянно проговорил Солдатов.
– Об этом мало кто знал. Так что не расстраивайся. Лучше расскажи, что надумал.
– Не могу понять, – начал боевик, – почему он уехал перед самой операцией, а через два дня вас всех взяли?
– Господи, – не выдержал Павел, – да мало ли у него дел! Руководитель всей боевой организации партии!
– Я понимаю это, – мрачно изрёк Солдатов, – но думаю, что у руководителя всей боевой организации партии главное дело в тот момент было здесь. Ради этого он сюда и приехал.
– Ты что же, – понизил голос Павел, – подозреваешь Азефа?
Солдатов развёл руками:
– Как я могу подозревать Азефа? Что я, сумасшедший? Но ничего не могу с собой поделать. Занозой сидит: почему он уехал? И потом… почему сразу отделили от всех Лёву Барашкова, повезли зачем-то в Питер, а по дороге убили якобы при попытке к бегству… Как-то мутно всё, непонятно… Мы с тобой многое вместе прошли, потому и решил выложить всё, что наболело…
Павел