Провокатор. Борис Селеннов
вы имеете в виду?
– Я имею в виду, – безапелляционно заявил Виртуоз, – что чувства, которые он демонстрирует вам, не похожи на товарищеские.
Ирина вспыхнула не столько от слов, сколько от категоричности его тона. Кто дал ему право так разговаривать с ней?!
– Извините, но вот это вас не касается!
– Меня касается всё, – жёстко отозвался Виртуоз, – что происходит в этом доме. И поэтому я желаю знать, кто он?
– Студент. Они вместе учились с Павлом, – примиряюще отозвалась она. – Они давно дружат.
– Мне это не нравится! – в словах Виртуоза слышался явный вызов. Ирина с трудом сдерживалась:
– Извольте объяснить, что именно?
– Объясняю. Мне не нравится, что в отсутствие Павла он приходит и клянчит у вас деньги.
На щеках Ирины выступили красные пятна.
– Во-первых, считаю просто недопустимым столь категорично судить о человеке, которого вы совсем не знаете. А во-вторых, я вижу, что вы совершенно не умеете разбираться в людях!
– Это я-то?
– Вы!
Возмущённая Ирина демонстративно отвернулась от собеседника.
Не ожидавший столь решительного отпора Виртуоз замолчал, пожалев, что излишне резко высказался в адрес её гостя. Что её так задело? В чём причина? То, что этот студент в неё влюблён, – это ясно. А она – в него? Вряд ли. Кто он, в сущности? Мальчишка! А она ещё далеко не в том возрасте, когда тянет к юным. Но тем не менее что-то их связывает. Что-то надо придумать, чтобы посмотреть, когда она будет выпускать свои коготки. Виртуоз чуть усмехнулся:
– Вы считаете, что я не умею разбираться в людях?
– Да, считаю.
Даже не повернулась. С характером! Тем интереснее. Попробуем ещё раз.
– И тем не менее я совершенно отчётливо вижу, что не такой мужчина вам нужен.
Повернулась. Хочет изобразить презрение.
– Мне вообще никакой мужчина не нужен.
Сделала паузу, поправилась:
– Кроме, разумеется, Павла.
– Жаль.
– Почему?
Ирина вопросительно взглянула на Виртуоза, пытаясь понять, куда он клонит. Но Гордон намеренно отвёл в сторону взгляд, подумал: любопытна. Как, впрочем, и все они. Хотя в этой чувствуется внутренний стержень. Интересно, насколько он прочен? Попробую зайти с другой стороны. И он вдруг пробормотал:
– Что-то представилось… Я, вы… вместе…
– Что?
Виртуоз энергично потёр ладонями лицо.
– Извините. Сам не понимаю, что это со мной… – Его губы дрогнули в смущённой усмешке. – Стыдно. Извините.
– Что с вами?
Ирина взглянула на Виртуоза, и её поразило его лицо: сейчас оно не выражало ничего, кроме смертельной усталости. Он с трудом проговорил:
– Очень сложной была дорога из Парижа в Москву. За четыре дня – три поезда. Пришлось и стрелять, и прыгать на ходу. До сих пор полностью не отпустило.
Вид у него был такой, что Ирина вдруг ощутила: от её прежней обиды не осталось и следа. В том, что она сейчас чувствовала, было и сочувствие, и участие, и что-то похожее даже на жалость: захотелось как-то помочь