Путь к своему королевству. Вера Гривина
за стол, – медовым голосом заговорил Изяслав Мстиславович. – Откушай с нами. А о делах мы с тобой опосля потолкуем. Уважь нас. Вон здесь и родичи твои, и боярство, и гость угорский.
Бруно, как только услышал, что речь зашла о нем, поднялся и отвесил учтивый поклон. Княгиня глянула на него с любопытством.
– Ты, значит, из Угорского королевства к нам прибыл? И дочь мою, Евфросинию Мстиславовну, знаешь?
– Королева Фружина – моя государыня, – ответил Бруно.
Любава Дмитриевна явилась в княжеские хоромы с намерением устроить пасынку скандал, и ни родичи, ни киевские бояре не могли этому помешать. Иное дело – прибывший из Венгерского королевства человек, который наверняка все расскажет королю Гёзе, а вдовствующей княгине совсем не хотелось, чтобы ее венценосный зять плохо подумал о своей теще, поэтому она, смирив гордыню, послушно села за стол. Место себе Любава Дмитриевна выбрала по правую руку от Изяслава Мстиславовича. Остальным пришлось подвинуться: благо, что лавки были длинные.
Напряжение, возникшее с появлением вдовствующей княгини, не исчезало. Вновь зазвучала музыка, но уже не такая веселая, как прежде. Шуты перестали кривляться. Изяслав Мстиславович хмурился, а его сыновья недовольно переглядывались. Владимир Дорогобужский старательно улыбался своей матери, как будто пытался ее обелить. Щеки обеих молодых княгинь порозовели от смущения. Самыми невозмутимыми выглядели бояре, но и они явно были не в восторге от происходящего.
«Похоже, у матушки королевы Фружины дурная репутация», – отметил про себя Бруно.
Не обращая ни на кого внимания, Любава Дмитриевна принялась с завидным аппетитом за еду.
– Ты, видать, изголодалась, княгиня? – с нарочитой заботой спросил Мстислав.
Вдовствующая княгиня поперхнулась пирогом.
– А тебе, Мстислав, жаль для меня куска?
– Кушай, матушка! – подал голос Изяслав Мстиславович. – Ты неверно поняла Мстислава. Нам для тебя ничего не жаль.
Любава Дмитриевна хотела было сказать киевскому князю что-то обидное, но, покосившись на Бруно, смолчала.
Трапеза продлилась еще около получаса. Когда все насытились, Изяслав Мстиславович обратился к мачехе:
– Не желаешь ли ты, матушка, отдохнуть на мягких пуховиках? А потолковать мы с тобой еще успеем.
Любава Дмитриевна зевнула.
– И впрямь меня разморило. Посплю я, пожалуй.
В сопровождении слуг вдовствующая княгиня покинула гридницу. Изяслав Мстиславович тоже собрался оставить своих гостей. Перед уходом он обратился к Бруно:
– Проводи меня.
Они вышли из зала, миновали широкие сени, поднялись по лестнице и оказались в просторном светлом покое, служившем Изяславу Мстиславовичу кабинетом. В центре стоял резной деревянный стол, на котором были свалены в кучу свитки, лежали чистые пергаментные листы, и стояла металлическая чернильница с крышкой в виде головы сокола.
Изяслав Мстиславович сел в кресло.
– Понравилась