Небесное пламя. Персидский мальчик. Погребальные игры (сборник). Мэри Рено
Гефестиона обнимала обнаженное плечо Александра, слабо поблескивающее в свете, как темная бронза.
– Возможно, у него есть своя гордость. Ты должен понимать, что это такое, – сказал Гефестион.
– Да, понимаю. Но на его месте я бы сказал.
– Что за нужда? – Рука Гефестиона скользнула по бронзовому плечу в спутанные волосы; Александр дернулся, как дикое животное, которое пытаются погладить. Гефестион вспомнил, как по-детски вел он себя вначале; временами ему казалось, что это было вчера, а иногда – что прошло полжизни. – Все это знают. Он знает, ты знаешь. С этим ничего нельзя сделать.
Он почувствовал, как Александр протяжно, глубоко вздохнул.
– Да. Ты прав, ты всегда все понимаешь. Филипп дал мне жизнь, он так говорит, по крайней мере. Так это или нет, теперь я вернул ему долг.
– Да, теперь вы квиты.
Александр смотрел в черное переплетение стропил.
– Никто не в силах превзойти богов в щедрости, можно только пытаться понять их дары. Но быть свободным от долгов перед людьми – это хорошо.
Александр решил, что наутро принесет жертву Гераклу. Тем не менее он чувствовал сильнейшее желание немедленно кого-нибудь осчастливить. И ему не надо было далеко ходить.
– Я предупреждал отца не тянуть с трибаллами, – сказал Александр.
Вдвоем с Антипатром они сидели за огромным столом в рабочей комнате царя Архелая, над письмом, полным дурных новостей.
– Рану Филиппа считают опасной? – спросил Антипатр.
– Он не смог подписать послание; только печать и свидетельство Пармениона. Я сомневаюсь, что он додиктовал письмо до конца. Последняя часть сильно напоминает слог Пармениона.
– У Филиппа крепкое тело, твой отец живуч. Это черта вашего рода.
– Чем занимались царские прорицатели? С тех пор как я уехал, все пошло наперекосяк. Может, послать в Дельфы или Додону[56], на случай если какого-нибудь бога требуется умилостивить?
– И тогда по Греции пожаром пройдет новость, что удача отвернулась от Филиппа. Царь не поблагодарит нас за это.
– Это верно, да, лучше не надо. Но посмотри на Бисанфу. Филипп все сделал правильно: успел осадить город, пока их основные силы были в Перинфе, выбрал облачную ночь, подошел к самым стенам. Но внезапно облака рассеялись, появилась луна, и собаки всего города залаяли. Залаяли в решающий момент… Осажденные зажгли факелы…
– В решающий момент? – переспросил Антипатр после паузы.
– Или, – сказал Александр отрывисто, – царь неправильно оценил погоду, она переменчива на Пропонтиде. Но раз Филипп решил снять осаду, почему бы не дать людям отдохнуть и не позволить мне взяться за скифов?
– Скифы оказались у него на фланге, представляя угрозу; если бы не они, Филипп мог бы закрепиться в Бисанфе. Твой отец всегда знал, когда можно идти на жертвы. Но его армия пала духом, она нуждалась в громкой победе и грабеже; солдаты получили то и другое.
Александр