Небесное пламя. Персидский мальчик. Погребальные игры (сборник). Мэри Рено
Солдаты снимали с поясов привязанные чаши и доставали скудный полуденный обед: плоские лепешки, яблоко или луковицу, щепоть грязной серой соли со дна сумки.
Военачальники оглядывали древки копий и дротики, проверяли боевой дух своих отрядов. Солдаты напоминали натянутые луки, все чувствовали, что совершается нечто важное. Тридцать с лишним тысяч гоплитов, две тысячи конницы. Но враг впереди был столь же многочислен. Это будет величайшая битва всей их жизни. Кроме того, они будут сражаться среди своих: военачальник, их сосед по деревне, земледелец, единоплеменник и родич, расскажет в Македонии об их доблести или позоре.
К полудню длинный обоз доставил палатки и постели. Воины могли хорошо выспаться: все, кроме часовых. Царь захватил все прилегающие дороги, контролируя позиции. Армии впереди оставалось только ждать, когда Филипп решит дать сражение.
Подъехав к запряженной волами повозке, нагруженной царскими шатрами, Александр велел:
– Мой поставьте здесь.
Молодой дуб над рекой давал тень, у берега виднелось озерцо с чистой водой. «Хорошо, – отметили про себя слуги, – нам не придется таскать воду». Александр любил купаться не только после сражения, но и, если это оказывалось возможным, до него. Какой-то ворчун сказал, что сын царя и после смерти будет любоваться собой.
Филипп сидел в своем шатре, принимая беотийцев, спешащих передать ему все, что они знали о планах врага. Фиванцы их угнетали, афиняне, клявшиеся помогать, только что публично продали Фивам; беотийцам больше нечего было терять. Филипп принял их ласково, выслушал жалобы, повторявшиеся из века в век, обещал восстановить справедливость и собственноручно записал все, что они рассказали. Перед сумерками царь поднялся на холм, чтобы оглядеться. Его сопровождали Александр, Парменион и македонский аристократ Аттал, следующий в командовании за Парменионом. Царские телохранители под началом Павсания ехали следом.
У их ног расстилалась равнина, которую какой-то древний поэт назвал «танцевальной залой войны», – так часто встречались на ней армии. Союзные войска греков растянулись от реки к южным склонам холмов, образуя фронт примерно в три мили длиной. От их вечерних костров поднимался дым, там и тут вспыхивало пламя. Еще не выстроившись для боя, они сбивались в стаи, как птицы разных видов, каждый город-государство отдельно. Левый фланг, обращенный к правому флангу македонцев, твердо закрепился на возвышенности. Филипп прищурился:
– Афиняне. Я, скорее всего, их оттуда выбью. Старику Фокиону, их единственному полководцу, который хоть на что-то годится, дали флот. Фокион слишком хорош, Демосфен не сможет оценить его по заслугам. На наше счастье, они послали Хареса, который сражается по книгам… Хм, да; нужно изобразить живописную атаку, прежде чем начать отступать. Афиняне проглотят это от старика, который может позволить себе потерпеть поражение. – Филипп наклонился и с ухмылкой потрепал Александра по плечу. – Но не поверят,