Небесное пламя. Персидский мальчик. Погребальные игры (сборник). Мэри Рено
Александр не выказывал гнева. Он поднялся, все время улыбаясь, и обошел ложа послов. «Дорогие гости, – говорил он, – вы оказываете честь нашим матерям и сестрам. Но, торопясь сюда, они собирались в такой спешке, что теперь вряд ли готовы показать свои лица. Позвольте нам отослать их, чтобы они умылись, переменили одежду и надели свои украшения. Когда они вернутся, вы сможете сказать, что в Македонии с вами обращались так, как вы того заслуживаете».
Александр сел прямо, его глаза сверкали. Он догадывался, что замышлял царский сын.
– Перед персами стояло вино, и вся ночь была впереди. Они не жаловались. Вскоре в зал вошли семь окутанных покрывалами женщин в роскошных одеяниях. Каждая подошла к ложу одного из послов. Даже теперь, когда наглые персы потеряли права гостей и друзей, сын царя медлил, выжидая, не одумаются ли они. Но те и не собирались. Тогда он подал знак. Юноши в женской одежде выхватили кинжалы. Без единого звука тела персов рухнули на блюда, на фрукты и в разлитое вино.
– Отлично! – вскричал Александр. – Так им и надо.
– Где-то в зале, конечно, находилась их свита. Двери мгновенно заперли; никто не ускользнул живым, чтобы принести весть в Сарды[18]. Никто не смог доказать, что по пути через Фракию послы не попали в устроенную разбойниками засаду. Когда все было кончено, тела зарыли в лесу. Как поведал мне старик, юный Александр сказал: «Вы пришли за землей и водой. Будьте довольны землею».
Филипп сделал паузу, наслаждаясь взволнованным торжествующим молчанием сына. Для мальчика, упивавшегося рассказами о мести с тех пор, как он стал понимать человеческую речь, – а ни один старый дом или клан в Македонии не обходился без собственных историй такого рода, – это было не хуже театра.
– А когда явился царь Ксеркс, Александр сражался с ним? – спросил мальчик.
Филипп покачал головой:
– К тому времени Александр сам стал царем; он знал, что не сможет противостоять персам. Вместе со своим войском он был вынужден присоединиться к великой армии Ксеркса, как прочие сатрапы. Но накануне великой битвы у Платей он сам ночью выехал из лагеря, чтобы выдать грекам диспозицию персов. Возможно, он спас Элладу.
Лицо Александра вытянулось. Он нахмурился и наконец с отвращением сказал:
– Да, он был умным. Но я бы лучше дал сражение.
– Неужели? – ухмыльнулся Филипп. – Я бы поступил так же. Будем живы, кто знает, может, так оно и выйдет. – Он поднялся со скамьи, одергивая свой белоснежный гиматий с пурпурной каймой. – Во времена моего деда спартанцы, чтобы укрепить свою власть над югом, заключили договор с Великим царем. Ценой тот назначил греческие города в Азии, тогда еще свободные. Доныне никто не смыл этого черного позора с лица Эллады. Невозможно было противостоять Артаксерксу и спартанцам одновременно. И говорю тебе: города не обретут свободу