Небесное пламя. Персидский мальчик. Погребальные игры (сборник). Мэри Рено
никогда не бывали лишними; истина слагалась из множества частей, как мозаика.
Чайка пронеслась рядом. По привычке, выработанной годами самодисциплины, Аристотель подметил и запечатлел в памяти ее вид, угол полета, ширину крыльев, манеру нырять, рыбешку, за которой она кинулась. Форма волн, расходящихся от носа корабля, изменялась по мере уменьшения скорости. Ум Аристотеля молниеносно произвел логическую выкладку, навсегда оставшуюся где-то в глубинах сознания; она окажется под рукой, как только придет ее время. Философ не нуждался в табличках и стиле.
За скоплением теснившихся у пристани суденышек с трудом угадывались встречающие. Царю следовало послать кого-нибудь из первых лиц государства; это политика. Во время плавания Аристотель приготовил ряд вопросов. Этот дикий народ опасен, но им можно и нужно воспользоваться в эпоху, когда философия и политика сплетаются воедино. Лучшее применение для ума и познаний ученейших людей – врачевание болезней Эллады. Варвары безнадежны по определению, просвещать их – все равно что пытаться распрямить горбуна. Нужно излечить Элладу, и тогда она поведет за собою весь мир.
Двух поколений хватило, чтобы разумные формы государственных установлений превратились в своих омерзительных двойников: аристократия – в олигархию, демократия – в демагогию, монархия – в тиранию. И теперь, когда стремительно росло число затронутых этим злом городов, увеличивался и мертвый балласт, убивающий надежды реформаторов. Улучшить тиранию оказалось невозможно; примеры у всех были на памяти. Пытаться усовершенствовать олигархию значило культивировать жесткость и жажду власти, убивающие душу, а улучшать демагогию – значит самому стать демагогом и пожертвовать своим умом. Но для того чтобы реформировать монархию, нужно вылепить одного-единственного человека. Аристотелю выпала возможность стать творцом и воспитателем царя – дар, который просит у судьбы каждый философ.
Платон рисковал жизнью в Сиракузах, потратив время на отца-правителя и сынка-неудачника[50]. Он пожертвовал половиной своих самых плодотворных лет, прежде чем отказался от брошенного им самим же вызова. В Платоне жили вельможа и солдат, а может быть, и мечтатель. Разве не благоразумнее было бы собрать достоверные сведения, прежде чем пускаться в опасный, таящий неведомое путь?.. Одна эта мысль, казавшаяся такой далекой, пробудила тяжелые, гнетущие чувства: застарелое беспокойство, ощущение ускользающего неизвестного, что не входит в категории и системы, вернулись назойливым призраком вместе с летними запахами садов Академа.
Как бы там ни было, в Сиракузах Платон потерпел поражение. Может быть, виной тому дурной материал, с которым выпало работать, но его позор стал известен всей Греции. И когда подошли его последние дни, самый ум учителя, похоже, помутился – иначе как объяснить решение отдать школу на откуп Спевсиппу, этому гнилому мистику? И подумать только, Спевсипп отказался бы от этого ради возможности явиться
Желая воплотить в жизнь свою идею об идеальном государстве, Платон три раза посещал город Сиракузы на острове Сицилия. Первый раз тридцативосьмилетний философ пытался посредством нравственных наставлений убедить Дионисия-старшего, правителя Сиракуз, усовершенствовать законы, но по приказу того же Дионисия был схвачен и продан в рабство. Во второй раз встреченный с почетом сыном Дионисия шестидесятилетний Платон вскоре попал в «почетное» заточение. В третье посещение Платона спас от смерти государственный переворот в Сиракузах.