Наследство последнего императора. Том 3. Николай Волынский

      ПОСРЕДИ тюремного двора, вымощенного мелким круглым булыжником, стоял деревенский мужик – рослый, в косую сажень, в изношенной крестьянской поддёвке, отороченной серой смушкой и собранной на талии в гармошку, в полосатых портах и разбитых лаптях с грязными онучами. Чёрная с проседью борода, нечёсаная, свалявшаяся. Грязно-серые лохмы вылезли из-под полуразваленной шляпы, которая годилась разве что на воронье гнездо или для огородного пугала. Пришелец нерешительно оглядывался, словно не понимал, куда зашёл.

      К мужику шагнул тюремный надзиратель.

      – Чего-сь надоть, лапоть рваный? Не в трактир припёрся. Стража, зачем пропустили?

      Крестьянин вдруг выпрямился – резко, по-военному, и прямо-таки ошпарил взглядом надзирателя:

      – Ты что же, Спиридонов, харю суконную свою так высоко задрал? – осведомился мужик. – Ведь сам – крестьянский сын! Как и я, между прочим. А часовой хорошо знает, кого надо пропустить. Лучше тебя знает.

      Надзиратель вздрогнул, отшатнулся, выпучил по-рачьи глаза и густо побагровел.

      – Ваша милость, госпо… господин Волков? Вы ли это?..

      – Трудно меня узнать? Верю, – усмехнулся мужик. – Но все-таки это я.

      – Прошу покорнейше извинить, – резво согнул спину надзиратель. – Радость-то какая видеть вас в добром здравии!..

      – Врёшь ты всё, Спиридонов. И не рад ты вовсе, и здоровье моё не так чтобы очень доброе.

      – Вы к нам по делам? Чем могу служить-с?

      – Ты уже мне услужил, когда я арестантом у тебя был. Начальник тюрьмы здесь?

      – Ещё с паужина8 не пришли-с. Да вот они – пришли, стало быть-с!

      В железную калитку в воротах протиснулся толстяк в мундире и направился в контору. Пройдя мимо крестьянина, внезапно остановился, обернулся:

      – Тебе чего надобно, любезный?

      И вдруг вскричал:

      – Господин Волков! Алексей Андреевич! Да вы ли это? Глазам своим не верю!..

      – Тем не менее, это я, любезный Пинчуков. Резво ты мимо проскакал. А Спиридонов мне и вовсе чуть было плетей не пообещал. Совсем загордились вы тут при большевиках, вознеслись…

      Начальник бросился к пришельцу, схватил обеими руками его руку и затряс так сильно, что с его круглой физиономии слетели капли пота. Потом отошёл на шаг, продолжая с изумлением разглядывать гостя с ног до головы.

      – Трудно, трудно вас узнать! Как вы, однако, измучены. Значит, спаслись… А ведь мы вчера по вам панихиду отслужили!

      – Благодарю за заботу, – усмехнулся Волков.

      – Из Перми телеграмма приходила, что вас там в тюрьме были расстреляли!

      – Значит,