Город на воде, хлебе и облаках. Михаил Липскеров
и ему непонятно, где он и что он, а все евреи уже в синагоге, а он скитается по Городу, и неизвестно, где реб Файтель и где – синагога. И получается дурная бесконечность… И все сначала, и все по кругу, и я ему говорю, что это неправильно… – И нос у девицы Ирки заострился, нос нервически зашумел, и глаза нерадостно заблестели. Я жутко растрогался: как совсем юная девчоночка, мерзавка, прелесть моя принимает к сердцу жизнь вымышленных героев.
Так и появилась на углу площади Обрезания табличка с названием «Улица, ведущая к Храму» на шести языках, включая Брайля. И я, когда по субботам иду в синагогу, ощупываю табличку, как и реб Файтель. Катаракта, знаете ли…
Так о чем я говорил?.. А…
Меж тем с Улицы, ведущей к Храму в синагогу вошел припозднившийся маклер Гутен бен Морген де Сааведра, обликом своим, обращенным к людям, отличающийся от остальных евреев некоторым легкомыслием, а именно – красным платочком в белый горошек, торчащим из нагрудного кармана лапсердака. О внутреннем облике Гутена бен Моргена говорить не будем. Ибо какой может быть внутренний облик у маклера. Ну его… Стыдно сказать… В общем, был он не женат, что для еврея просто неприлично, тем более живущего на площади Обрезания, что для его состояния носило скрытый смысл. Получалось, что обрезание ему делали лишь по Закону, а не для красоты общего вида дополнительно. Конечно, отдельные философы, ушибленные политкорректностью, утверждают, что обрезанный пенис у арабов тоже смотрится неплохо, но это уже выглядит полной несообразностью. И таких философов в Городе не очень принимали, потому что они сюда не заглядывали из-за отсутствия философских центров, потому что непонятно, зачем Городу философы, когда уже есть раввин, священник для русских, мулла для арабов и околоточный надзиратель Василий Швайко, чего вполне достаточно для преферанса, и вы мне никогда не докажете, что тут еще нужен политкорректный философ. Так что насчет визуальной составляющей обрезания арабских пенисов в Городе никто особо, да и не особо, не заморачивался. Не еврейское это дело – думать за арабские пенисы. Еще хуже, чем летать на самолетах. О метлах я уж и не говорю. А если между нами, то арабы из арабского квартала, в том числе и садовник Абубакар Фаттах, считали, что арабский пенис услаждает взор в значительной степени больше еврейского и в раю гурии, а также и семьдесят девственниц наверняка отдадут предпочтение арабам, потому что евреям, даже и таким приличным, как булочник Бенцион Оскер, в раю делать нечего. Ну уж а об античной красоте обрезанного арабского пениса и говорить не приходится.
Так вот, вызывающий маклер (назвать его «реб» у меня язык не поворачивается, ибо какой уважающий себя реб станет скрывать свой пенис от еврейских женщин и обнажать его в Варшаве или Вюрцбурге, не говоря уж о Санкт-Петербурге, для непотребных девок в метафорическом смысле этого слова, а в прямом – очень даже и очень, потому что что эти непотребные девки в метафорическом смысле этого слова, а в прямом – очень даже и очень понимают в мужской красоте) вошел в синагогу