Стеклянный занавес. Мария Арбатова
и увидела, что Вика мечется возле шведского стола, а за ней бегут старички, что подбивали клинья в музыкальном салоне. Вика уворачивается от их рук и опрокидывает на них очередную порцию фуршетной еды.
По одежде, лицам и волосам старичков уже прошлись разноцветные мазки крема от пирожных, жирные кляксы паштетов, бляшки мяса, брызги подливок и кусочки салатов. В шкиперской бородке морщинистого застряли зелёные кудри петрушки, а спортивный костюм мордатого весь в томатных пятнах.
Валя бежит на помощь Вике, но в зал врываются полицейские красотки на лошадях, которых показывала на улице Эльза Сегель. Лошадь соломенной блондинки эффектно перемахивает через стол, полицейская умело хватает Вику за волосы, а та истошно вопит.
Красавица-азиатка ловко спешивается возле Вали и защёлкивает на её запястьях наручники. А лошадь в это время вытягивает морду к столу и слизывает большим розовым языком с подноса пласты селёдки.
Валя оглядывается в угол зала, где сидела бабушка, но той и след простыл. А полицейская кричит на чистом русском:
– У вас нет визы, следуйте в тюрьму!
Валя проснулась в холодном поту. Сердце готово было выскочить из груди. Паром нежно покачивало, а Вика мирно сопела на верхней полке каюты.
Встали, когда паром пришвартовался в Хельсинки. Позавтракали бутербродами, стыренными в гостинице, и пока добирались до выхода, видели, что уйма народу вовсе не собирается на берег, а сидит за игровыми автоматами и дьюти-фришным алкоголем.
На вопрос о ближайшем обменнике сотрудник парома неопределённо махнул рукой. Побрели по направлению взмаха его руки мимо неприветливых тёмно-красных кирпичных зданий, тянущихся на фоне серого неба.
В одном из них был обменник, но он открывался позже. Дорога от причала шла в гору, дождь не утихал, зонт надувался парусом, а ветер выламывал ему спицы. Попрятались и замолкли даже наглые прибрежные чайки.
– Заграница, блин! Паром тормозит в десять, а обменник с двенадцати! На шведские кроны даже билет в автобус не продадут! – бурчала Вика.
– Помнишь Сонину улицу?
– Дом узнаю, а их названия хрен запомнишь.
Наконец на горизонте появилась знакомая православная церковь, за ней белокаменный собор.
– Сенатская площадь! – закричала Вика. – Чешем по трамвайной линии, куда-нибудь придём.
Нашли открытый обменник, перед которым стояла урна, набитая зонтами с выломанными спицами, но Соня по-прежнему не брала трубку. Валино настроение портилось с каждой минутой, предпростудно заныла голова. Дошли до железнодорожного вокзала, с которого начался их первый визит в Хельсинки.
– Экскурсию по любимым местам? – подмигнула Вика.
– Лучше чаю горячего!
У вокзала обнаружили забегаловку с чаем и толстыми финскими блинами «паннукакку», потому что к ним полагалось блюдце мёда.
– Рванем по Маннергейму? – предложила Вика.
– Кажется, мы обе заболеваем, и у меня ни трав, ни сил. А завтрашняя встреча в поездке главная.
Без