Блуждающий костер. Ирина Андрианова
вдруг… нога застыла в воздухе, а голова удивленно завертелась по сторонам, щупая фонарем снег. Перед ней не было следов! При том, что костер приветливо мигал из-за темных стволов – лагерь определенно был там. «Тэк-с, странно, – пробормотала она, еще не сообразив, как следует отозваться на это странное обстоятельство – паникой или димычевой усмешкой. – Следы замести не могло: поземки нет. Лагерь – там. Откуда же я…» Она повернулась спиной к костру, и фонарь тут же осветил результаты ее пребывания – снеговой холмик, могилу ее ночных испражнений, вытоптанную ямку перед ним, а дальше – цепочку следов, спускавшихся с холма. «Ага, ну вот, хорошо… Слава тебе Господи… Но нет, погоди! Как же так? Если костер – там, – она специально повернулась, чтобы убедиться в этом, – то почему же следы ведут в противоположную сторону?» Жар прилил к телу; она мгновенно вспотела, несмотря на мороз. «А может, я просто не заметила, и сделала круг? Я ведь могу, у меня географический кретинизм». Избитое смешное словечко вернуло ей присутствие духа. «Ну конечно же, Боже мой, конечно! Наверняка я просто заложила петлю по этому холму, а сама и не заметила. Эх, далеко тебе, Женька, до Димыча!» Она обошла снежную кучку и нерешительно двинулась по следам, высоко поднимая ноги: они утопали глубже, чем в первый раз. Цепочка следов вела в темноту. Казалось, она сгущалась с каждым шагом. Пройдя метров десять, Женя убедилась, что никакой петли не предвидится: ровная нитка следов вела четко вниз, безо всяких поворотов. И это направление было абсолютно противоположным тому, где находился костер! Она остановилась и усилием воли приказала себе успокоиться. «Блин, ну ты чё? – она опять включила в себе грубоватого Димыча. – Испугалась, что ли? Да ты сама дура, закрутила следы, напетляла тут… Ну, понятно, обратно петлять неохота. Ну, уж если тебе так лениво – иди тогда напрямки к костру. Еще хорошо, что он горит. Скажи спасибо ветру!» Ей важно было уверить себя, что она вовсе не страшится идти по следам в холодную мглу; нет, ей просто лень делать лишний крюк. «Конечно, ты вот витала себе в облаках, думала о том, о сем, а сама незаметно петлю-то и заложила. Ну, срезай теперь по целине». Женя вернулась назад, к своему могильному холмику – слава Богу, хоть он был на месте – и, пыхтя, потропила по свежему снегу мигающему огоньку. «Знаешь, что – а ты выключи фонарик, – вдруг сказала она себе. – Снег-то светлый. Может, так скорее следы свои увидишь?» Непонятно было, отчего ей пришла в голову эта мысль; однако она послушно подняла руку в рукавице и нажала на кнопку налобного фонаря. Луч погас, воцарилась тьма. Стало тише, будто электрический свет привносил в пространство еще и звук. Лишь сосны по-прежнему шумели в вышине. Но здесь, среди стволов, ветер почти не ощущался. А вот огонь костра стал как будто ярче. Она уже почти спустилась с холма на его уровень; отсюда он казался высоким, чуть ли не по пояс. Таким он был вечером, когда Володя готовил ужин. Но ведь этого не может быть! – беззвучно воскликнула Женя. – Каким бы ни был ветер, он не мог раздуть такое