Десятый круг. Юлия Зарывных
миссией и издохнет где-нибудь на задворках далёкой рыбацкой деревушки. Или в пути с ним приключится неизлечимая хворь, которая непременно сведёт старика в могилу. Тогда молодая вдова облачится в траур и будет вечно скорбеть об утрате, лёжа на песчаном пляже, вкушая виноград и любуясь пунцовыми закатами.
Мысли о наследстве помогли скоротать время. К общей радости, угрюмый гость не стал задерживаться и засобирался сразу после трапезы.
Прощание вышло не теплее приветствия. Все приложили руки к груди, вознесли хвалу Отцу. Женщины низко склонили головы, поблагодарили достопочтенного господина за визит.
Прибывший с лордом слуга открыл дверь кареты.
– Чуть не забыл, – обернулся Дуан, ступив на подножку. – Завтра в Акри-ту-Натоу соберутся эктелеи всего кинотийского побережья для прочтения «Прощённой молитвы». Я бы хотел, чтобы ваша дочь там присутствовала. Экипаж заберёт её на рассвете.
Светловолосый мальчуган хлопнул дверью, путаясь в рясе, вскочил на облучок. Карета с мерным стуком покатилась по дороге.
Я в растерянности смотрела ей вслед, будучи не в силах пошевелиться. Тёплые ладони Клер обвили мою руку, мягко потянули за собой. Она шептала что-то ласковое и успокаивающее, но слова всё больше походили на невнятный, назойливый шум. Словно овечка на привязи, я послушно побрела к дому, поднялась в комнату. Мама помогла мне раздеться, уложила на кровать. Сестра задула свечи.
За окном быстро стемнело. Голоса родных давно стихли, уступив место надрывной трели соловья и звенящему стрекоту сверчков. Бледный диск луны перекочевал на запад; холодный свет наполнил спальню, взобрался по одеялу, вальяжно разлёгся на подушке, отогнав пугливую дрему.
Проворочавшись несколько часов, я оставила попытки уснуть – слишком тревожно было на душе.
Первое, что меня беспокоило – это визит в Акри-ту-Натоу. Уединённое аббатство не славилось гостеприимством и открывало двери исключительно для титулованных священнослужителей. Дуан принадлежал к их числу и производил впечатление человека щепетильного, рьяно почитавшего святые догматы, отчего приглашение на таинство женщины, пусть и будущей супруги, выглядело шагом крайне опрометчивым. У встречи была цель, и заключалась она не в прослушивании «Прощённой молитвы».
Песнопение стало второй причиной для тревоги. Каждый месяц эктелеи съезжались в аббатства, где торжественно читали строки Авесты, отпевали умерших и молились о здравии живых. «Прощённый» стих звучал один раз в год и подразумевал снятие грехов с душ раскаявшихся. Место проведения выбирал Эпарх, дату держали в тайне. Так какова вероятность, что обычный врачеватель мог знать о скором собрании? Более того – знать, что меня туда пригласят. Конечно, Рейз мог быть довольно состоятельным человеком, и щедрое пожертвование могло обеспечить ему приглашение и доступ к списку гостей. Однако это совсем не объясняло его заинтересованности.