Прекрасный Грейвс. Л. Дж. Шэн
людей, ради которых хочется переехать. Либо это просто их мечта – жить в другом месте да подальше от родных, где-нибудь у золотистых пляжей или в мегаполисах, которые пропитывают тебя целиком. Но у меня совсем другой случай. Я не просто переехала. Я сбежала.
Папа не звал меня к себе уже долгие годы, теперь мне интересно, что заставило его так резко передумать. Может, он… неизлечимо болен?
– Надеюсь, у вас все в порядке, – с беспокойством говорю я.
– В полном, – отрывисто произносит отец, – если ты о здоровье.
– Отлично, – я пытаюсь выиграть время, поскольку не особо горю желанием возвращаться домой. Я уверена, что как только вернусь туда, отец сообщит мне, что вычеркнул меня из завещания и хотел бы, чтобы я сменила фамилию, дабы не ставить нашу семью в неловкое положение. – В таком случае, почему бы тебе не…
– …не заехать на День благодарения? – перебивает меня отец. Он не очень любит проявлять какие-либо чувства. Ему всегда было удобнее излагать свои мысли в цифрах и таблицах, нежели высказываться людям. Так что если он зовет меня домой, я уже наверняка знаю, что за углом меня ждет нечто взрывное.
– Ты уверен, что все хорошо? – ласково спрашиваю я. – А то мало ли…
– Я уже сказал, что у нас все в норме, – говорит он немного нетерпеливо. Он сдержанный человек, но я-то знаю, что именно из-за меня он становится таким раздражительным. – Я просто хочу, чтобы ты была здесь на ужине в честь Дня благодарения. Билет в Сан-Франциско оплачу тебе сам.
– Дело не в билетах, – произношу я со вздохом. Ненавижу себя, ненавижу все это, ненавижу то, во что превратилась моя семья. – Навряд ли я смогу взять отгул на работе. «Сезон страшилок» – самое загруженное время в году. Мне нужно найти замену на обоих работах… а это случится не так быстро, как хотелось бы.
Хоть я и не говорю правду, но это навряд ли можно расценивать как ложь. Ведь не работа удерживает меня вдали от дома.
Отец замолчал. Я слышу, как где-то на заднем фоне Ренн рубится в видеоигры и веселится с друзьями. От этого сердце сжимается так, словно превращается в крошечную бабочку оригами, которая постепенно складывается сама в себя. Я скучаю по ленивым посиделкам с ним в воскресенье, когда мы играли в Halo и спорили о совершенно бессмысленных вещах, скажем, что лучше – «Как я встретил вашу маму» или «Теория большого взрыва» (конечно же, первое). Или о том, что все люди, кусающие хот-доги сбоку, самые что ни на есть психопаты (это и вправду так).
– Ясно, – ворчит папа, наконец. – Похоже, я не смогу тебя переубедить.
– Мы встретим Рождество вместе, – торопливо заверяю его. На этот раз я намерена сдержать свое обещание.
– Вот как увижу тебя дома, тогда и поверю, – говорит он.
Я делаю глубокий вдох и игнорирую его недовольство.
– Люблю тебя, пап.
Слова кажутся такими пустыми, такими пресными во рту. Не так выглядит любовь. Не так эта самая любовь чувствуется. Она, конечно, чувствовалась, лет шесть назад. Тогда мы устраивали еженедельные посиделки в любимой закусочной, каждый