Принцесса викингов. Симона Вилар
горбясь у очага и суча желтыми пальцами грубую нить, рассказывала:
– Когда проклятые распяли Христа, святой Никодим собрал капли божественной крови в полый посох, изготовленный из фигового дерева, и пустил его по воде. И угодно было небесам, чтобы воды принесли этот посох к меловым скалам близ Фекана. Тогда же франки и основали здесь монастырь. А место это поименовано было Фицекампус – от слова «смоковница». Это язычники зовут его Фекан. Некогда Фицекампус был богатым городом, а монастырь процветал. Много паломников шли издалека, чтобы поклониться священной крови. Увы! Лукавый обольстил франков, сманил на стезю блуда и обмирщения, и кара не заставила себя долго ждать – норманны ворвались как черный смерч на земли Каролингов, сея ужас и насилие. Я была почти дитя, когда язычники разорили Фицекампус и осадили нашу обитель. Матушка-настоятельница и сестры решили обезобразить себя, дабы насильники не прельстились ими. Это привело норманнов в неистовство, и они безжалостно зарубили невест Христовых. Лишь те, что не коснулись себя, удостоились милости: язычники позволили им взять мощи основателя обители святого Ваннинга и уйти в земли, где еще почитают Христа. Я же и оставшиеся сестры… Да что говорить – ты сама видишь, сколь жалкое существование мы влачим…
Эмма слушала, заворожено глядя на крохотный язычок лампады. Норманны разрушили и аббатство Святого Гилария близ Сомюра, где она некогда жила, убили тех, кого она любила. Она поклялась отомстить, но как вышло, что она свыклась с насилием и научилась улыбаться врагам? А худший из них, Ролло, разбудил в её душе совсем иные чувства.
А потом Ролло прислал ладью из Руана за ней и Атли. Причем судно привел верный Ролло норманн Болли, и тогда Эмма не сразу распознала в этом приветливом учтивом нормандце того озверевшего викинга, который некогда насиловал под частоколом обители Гилария её подругу Сезинанду. К своему удивлению, она узнала, что Болли женился на светлокосой пленнице, принял крещение и христианское имя Бернард, ибо Сезинанда настояла, чтобы они были обвенчаны в церкви.
– У нас скоро будет дитя, – весело сообщил он Эмме, – и Сезинанда уверяет, что Христос милостив к нам, а значит непременно родится сын…
Эмма, не отрывая взгляда от берегов Сены, спрашивала:
– Чем же не хороша дочь? Всякое дитя – милость Господня.
Они плыли в Руан на длинной ладье-драккаре. На утесах вдоль берега маячили длинные колья, на которых скалились черепа с остатками бород и волос, – так Ролло сообщал воинственным соплеменникам, что ждет их, ежели они посмеют вторгнуться в его владения. Болли с усмешкой косился на них, потом, помедлив, отвечал:
– Дочь… Дочери у меня уже есть от прежних наложниц. Но с Сезинандой я обвенчался по всем законам христианского обряда. И супруга моя клянется, что теперь у меня должен родиться только сын. Сезинанда пусть и не ведет свой род, как наши женщины, от небожителей Асгарда, но она хорошая жена и настоящая подруга викинга.
Так они мило беседовали, и Эмма от Болли-Бернарда