Красный дом. Роз Уоткинс
но я хочу отдать часть на содержание приюта.
– Мне очень жаль, что ты потеряла бабушку, – говорит Мэри. – Почему ты мне не сказала?
Я пожимаю плечами.
– У вас и так полно забот.
– Но ты не можешь взять и отдать свое наследство.
– Не все, только часть, то, что нужно, чтобы сейчас вытянуть нас из ямы.
Мэри наклоняется ко мне и обнимает. Я никогда не видела ничего подобного. Я с ужасом понимаю, что она плачет, и отстраняюсь от нее до того, как расплачусь сама.
Глава 12
У меня в кухне очень холодно, здесь сквозняк, холод проникает сквозь старые окна и в щель под дверью. Я снова надеваю куртку, сажусь за стол и открываю ноутбук. Я помню, что у бабушки Пегги был дверной уплотнитель от сквозняка в виде таксы. Она выглядела очень грустной от того, что ей приходилось лежать на полу у холодной двери. Мне всегда было ее жаль, я забирала к себе и позволяла спать на диване, несмотря на то, что это раздражало Пегги. Она так хорошо ко мне относилась…
Я захожу в Фейсбук и провожу некоторое время на странице приюта для животных, отвечаю на несколько комментариев. Я не чувствую обычного беспокойства, когда смотрю на фотографии и видео животных. У нас все будет в порядке. Скоро у меня будут деньги.
Я достаю телефон и нахожу видео с Энгельбертом, принимающим грязевую ванну. Получилось идеально. Я выкладываю его на Фейсбуке, и он сразу же получает кучу лайков. Затем я вспоминаю, как пару недель назад снимала Глицинию, ползающую по тюкам сена. У нее и на них-то плохо получалось взбираться, ей не следовало даже пытаться лезть на вишню. Я прокручиваю видео в поисках нужного, и вдруг словно получаю удар под дых. Я забыла, что снимала Джозефа, когда навещала его в доме инвалидов.
Мой палец зависает над иконкой «удалить». Какой смысл хранить эту запись? Но затем я решаю один разок ее посмотреть. Выглядел Джозеф ужасно. Это убедит меня в том, что я все делаю правильно, позволяя ему умереть.
Я запускаю видео. Джозеф лежит, отклонив голову назад, взгляд блуждающий, кожа влажная и серая. На заднем фоне звучит мой голос, я болтаю о всяких безобидных вещах, которые я посчитала самыми подходящими для такого разговора.
Я смотрю на Джозефа с предельной сосредоточенностью, так, как обычно смотрю на людей, даже задумываясь об этом. Мне приходится так делать, чтобы у меня появился хоть какой-то шанс понять, кто они.
Я выпрямляюсь. Я заметила кое-что странное.
Я включаю звук на телефоне на максимум, несмотря на то что мой собственный голос напоминает мне скрежет ногтей по школьной доске.
Я смотрю видео от начала и до конца три раза подряд. С каждым просмотром все становится понятнее.
Глаза Джозефа, как и всегда, бегают из стороны в сторону, но иногда они чуть приподнимаются вверх. Это происходит, когда я упоминаю змей. Каждый раз. Джозеф обожал своих змей. Это не может быть совпадением. Но как такое может быть? Он же без сознания.
Я снова смотрю видео. Я упоминаю змей раз десять, и каждый раз его глаза реагируют. Мой мозг гудит, пытаясь с этим