Лабиринт миров. Алексей Игнатов
много тебе с них радости, на самом деле? От них надо отречься. Не в деньгах счастье, и не в домах. Оно в голове. А голову можно использовать разными путями. Я тебе покажу, что умею делать своей!
Голова Сороки нырнула под простынь, скользнула вниз, и Симон перестал думать о доме и деньгах, от которых надо отречься во имя счастья. Счастье он уже нашел – хотя бы на следующие десять минут.
***
Утро без будильника и похмелья – это ли не радость? Красотка в потели, ясная голова, и никакого желания орать на всех вокруг! Чего еще желать? Разве что поесть. Сорока заставила его забыть о еде, он уснул, но теперь желудок снова требовал внимания.
– А у вас тут есть ресторан или что-то такое?
– А ты думал, мы не едим? Пойдем! – Сорока вскочила с постели, бодрая, свежая.
«Мне бы так!» – подумал Симон, и позволил ей вывести себя из дома. Снаружи снова пахло жареным мясом. Его аромат и Сорока вывели Симона на праведный путь – к большой столовой, сколоченной, как и все прочее, из фанерных щитов. Запах наполнял просторную комнату, набитую столами. Всего один оказался занят – коммуна явно не придерживалась расписания в своих обедах и завтраках. За стойкой, у дальней стены, дежурил повар. Он напевал что-то себе под нос и танцевал под свою же музыку.
– Эй, друг! – повар помахал рукой, и Симон уже почти привычно махнул в ответ. – Заходи, у нас готов завтрак!
Огромный бургер, с толстым слоем мяса в качестве единственной начинки – не лучший выбор для завтрака, но ночные упражнения разбудили аппетит. Симон впился в него, и сок закапал на стол.
– Вкушняшина! – прошамкал он с набитым ртом. -А ешсть чем жапить?
– Проглоти сперва! – Сорока рассмеялась. – А запить я принесу, не вставай.
Бургер закончился удивительно быстро, а Сорока нырнула в дверь на кухню, и принесла стакан с чем-то красным. Симон отхлебнул. Вино! Он пробовал его у Наставника. Вино на завтрак? Почему бы и нет!
– Дай мне! – потребовала Сорока, и Симон поднес стакан к ее губам. Губы манили, и он отставил стакан на край стола. Сорока не возражала против замены вина на поцелуй.
– Дзинь! – сказал стакан.
Симон отстранился – он только что поставил стакан мимо края стола, слишком занятый губами.
– Черт! Я нечаянно! Я соберу! – он нагнулся за осколками.
– Нет! Я соберу. Я все сама сделаю! – Сорока подхватила осколок стекла с пола. Чуть вздрогнула. Кровь капнула на пол.
– Ты порезалась! – Симон взял ее за руку. Глубокий порез рассек подушечку пальца.
– Да все в порядке! – Сорока снова рассмеялась. – Смотри, как красиво!
Она провела пальцем по переносице Симона, по его щекам. Потом по своим. Бледная кожа на ее лице покрылась красными потеками. Еще взмах пальца, и ее губы покраснели. Она поцеловала Симона, и вкус ее крови остался у него на губах.
– О, а вот и новички!
Сорока мгновенно забыла о крови на лице и порезанном пальце. Симон оглянулся. Вчерашние визитеры зашли в столовую,