Мне всё равно. Элен Блио
мне не понравилась с первого взгляда. Я пришла в школу как «блатная», и она сразу стала раздавать нам с мамой щедрые неискренние улыбочки, показывая идеальные виниры. Томно расспрашивала о том, какие у меня увлечения, чем я занимаюсь, чем хотела бы заняться, не уставая повторять – «наша гимназия создает все условия, все условия для деток».
Детки… Детки в клетке, если только. Как у Маршака и у Железнякова в «Чучеле».
Я ведь реально шла в эту гимназию с надеждой, что всё будет хорошо. Не может не быть! Должно же когда-то закончиться «плохо»? Должно повезти?
Не повезло.
Стояла первый раз перед классом спокойно, с первого взгляда поняв, что мой нездоровый пофигизм мне тут очень пригодится.
Сейчас Ксения, которую вся старшая школа зовет не иначе как «Ксенон», стояла вылупив на нас с Тором глаза. У неё, кажется, очки запотели даже.
– Щепкина, Торопов, что тут происходит?
– Не видите, Ксения Сергеевна? Щепкина мне в любви признается, готова на всё, чтобы я был с ней, а я объясняю, что она еще маленькая, надо подрасти. Правильно излагаю?
Я офигеваю и обтекаю молча. Собственно – какое мне дело, что он там несёт?
– Роман, ты… ты понимаешь, что ты говоришь, ты… не успел вернуться, и началось!
– Ксения Сергеевна, ничего не началось, всё закончилось. Щеп… Лера просто забыла мне футболку отдать, – он показывает скомканную шмотку, улыбается своей фирменной улыбочкой, типа, я же такой няшка, как вы можете думать обо мне плохо, просто фу. – Вот, отдала, все в порядке. Мы уже уходим.
– Щепкина, почему у тебя блузка расстегнута, это что такое?
Я отвечать не собираюсь, но по ходу Тор сегодня выступает в роли моего адвоката.
– Так жара стоит, Ксения Сергеевна, батареи так топят, просто атас. Я сам весь мокрый. Так что, можно мы пойдем? У Леры репетитор, она опаздывает. Мы же понимаем – наша главная задача сдать ЕГЭ на «отлично», да? Кстати, у меня скоро игра, хотел вас пригласить.
И снова улыбашка-обаяшка, до тошноты. Держусь, чтобы не показать, что думаю по этому поводу.
В прошлой жизни точно бы в шутку изобразила рвотные позывы.
– Хорошо, Рома, ты можешь идти. А ты Щепкина – в мой кабинет.
Ха! Почти «а вас, Штирлиц, я попрошу остаться!»
Щаз, с тремя «з», разбежалась! Спешу и падаю!
– Ксения Сергеевна, а зачем ей к вам в кабинет, я могу узнать?
Директриса смотрит на Торопова как на дурачка. А что сказать – не знает.
Ха-ха! Боится, что ли?
– Рома, думаю, Щепкина сама знает, зачем ей в мой кабинет. Щепкина, вперед!
Ишь ты, команды дает, как в цирке.
Жаль, я дрессировке не поддаюсь.
Выхожу из раздевалки, спокойно иду по залу, через пару шагов чувствую рядом обжигающее тепло.
Чёрт, Тор! Нафига он прицепился? Как липучка. Банный лист…
– Не бойся, я с тобой пойду.
Что? Он что, на своих соревнованиях травму головы получил, что ли? С чего вдруг этот аттракцион неслыханной щедрости?
Его горячая ладонь обхватывает мою, а я от неожиданность отшатываюсь в сторону, выдирая пальцы.
– Пусти.
– Мышь,