Смерть в объятиях прибоя. Дарья Булатникова
долг с процентами, то наша квартира становится его собственностью.
Палий задумался. Что-то в этом всем было не так, неправильно и странно. Не мог Марик Шереметев так поступить с Женькой! Они всегда были как одно целое, как попугаи-неразлучники, как две половинки матрешки. Правда, он давно их не видел…
–
Стоп, подруга, не вздумай реветь. – Он в темноте чувствовал её дрожь и почему-то разозлился. – Что у вас с Марком произошло, что ему такая сумма понадобилась? И почему ты не знала об этом?
Первые появившиеся звезды кололи глаза, больно и сердито впивались в её зрачки. Смотреть на них не хотелось, но если опустить веки, то будет ещё хуже. Митя вцепился в неё клещами и вытаскивал слово за словом правду. Господи, как стыдно…
А он-то думал, что хуже, чем было у него, не бывает.
Бывает… Хотя и по-другому.
Лена, по крайней мере, не приучила его к мысли, что так и должно быть. А Марку удалось. Женя рассказывала и сама удивлялась. Оказывается, до сих пор она не пыталась посмотреть на это со стороны, все время только изнутри, из себя. И выглядело это теперь немного по-другому. Да нет, очень сильно по-другому…
Город, куда они с Марком приехали по распределению (хотя какое это было распределение – слезы одни, кое-как выпускников тогда пристраивали) встретил их не очень приветливо. Обшарпанный проектный институт, тихо катящийся к финансовому краху, комната в общежитии, пустые прилавки магазинов. Но они были вдвоем, и вместе было не страшно. Сеньку пришлось пока оставить пожить у бабушки – в сотрясаемой пьянками и драками общаге маленькому ребенку было не место.
Они пахали, как проклятые, тянули проекты, подхватывали работу за увольнявшимися один за другим в поисках нормального заработка коллегами, стискивали зубы и ели макароны с сыром три раза в день. Нет, ещё гречневую кашу ели. Они остались чуть ли не одни в отделе, и даже директор поглядывал на них с изумлением. А потом предложил перейти в «кооператив». Институт утонул через полгода, расколовшись на дюжину «шарашек». Каждый выплывал, как мог. А потом они почувствовали, что тоже могут, и организовали свою проектную фирму. Поначалу их было пятеро. Марк стал директором.
Как получилось, что основную работу он потихоньку переложил на её плечи, Женя до сих пор понять не могла. «Посмотри, что там с договорами. Сбегай в налоговую инспекцию, там у них вопросы. Встреться с Самойловым, что-то у меня голова болит…» Он явно чувствовал себя не очень уверенно перед ворохом проблем, которые должен решать руководитель, вожак. А ей нравилось. Она разбиралась со счетами и отчетами, с заказчиками и экспертизой, у неё всё получалось. И в «конторе», как они шутливо называли свою фирму, уже привыкли к тому, что все вопросы решает она, Женя, Евгения Аркадьевна. А директор у них для представительства, для особо важных гостей и мероприятий. Марку нравилось быть этаким небесным покровителем, появляющимся для того, чтобы казнить или миловать, одобряющим выполненные проекты или распекающим нерадивых.
Именно тогда они тогда купили квартиру. Долго жили в съемной хрущевке, копили деньги, договорившись, что нужно приобретать сразу хорошее жильё, а не абы какое. Квартира была отличная, в новом кирпичном доме, трехкомнатная, просторная и светлая.