Преданный. Вьет Тхань Нгуен
в толпу учеников, которые более не сидели на корточках, а заслужили право сидеть на стульях.
Когда меня наконец вызвали к Шефу, ягодицы у меня слегка побаливали от твердого блюдечка пластмассового стула, эргономически разработанного для круглых западных ягодиц, а не для плоских азиатских. Шеф сидел в мягком кресле за пустым столом и изучал гроссбух. Ходили слухи, что он так и не получил никакого образования, кроме уличного, а если улица его чему-то и не научила, то он научился этому сам. У меня сжималось сердце, стоило мне представить, кем этот бедный, брошенный сиротка, с его-то талантами и амбициями, мог стать, получи он полноценное образование:
Управляющим инвестиционного фонда!
Президентом банка!
Лидером индустрии!
Или, если свериться с моим марксистским словариком:
Капиталистическим стервятником!
Кровопийцей!
Отмывателем прибылей, сцеженных из народного пота!
Я больше не был коммунистом, верившим в партию, но все равно вел свой отсчет от Маркса, который верил в теорию, а лучшей критики капитализма, чем эта теория, было не найти. Ждать, что капиталисты будут критиковать сами себя, – все равно что просить охранку себя охранять…
В чем дело? – спросил Шеф. Очухайся уже, больной ублюдок.
Извините, я… пробормотал я, а может, и мы со мной.
Копи-лювак принес?
Когда я положил пачку на стол, он довольно кивнул, а затем погрузился в изучение анатомии кофейного зерна, вскрыв канцелярским ножом его белое брюшко. Шеф удовлетворенно отложил нож и спросил: ну, что еще?
Гашиш…
Он рассмеялся и откинулся на спинку кресла. Что, хороший товар?
Говорят, хороший. Сам не пробовал.
Молодец. Есть вещи, которые лучше не покупать и не пробовать.
Я увидел, как с пылом, достойным маркетолога, впариваю ему историю про ППЦ и доктора Мао. Я дал им попробовать товар, услышал я свой голос. Болтик мой в этот момент болтался на честном слове, и я отлетел достаточно далеко, чтобы увидеть, как становлюсь тем, кем я давал себе слово никогда не стать, – капиталистом.
Интересно, сказал Шеф, сложив пальцы домиком. Впрочем, неудивительно. Совсем неудивительно. Мой товар даже таким людям по вкусу.
Они ведь люди. Всего лишь люди.
Вот именно! Судя по его улыбке, Шеф прямо-таки пришел в восторг. Даже французы – и те всего лишь люди. И богатые. Особенно богатые.
Не знаю, богатые ли эти. Они интеллектуалы.
Руками не работают – значит, богатые. У политика точно есть денежки. Я про него слышал. Он заправляет этим округом. Ничем не лучше других политиков. Все они скользкие социалисты да икорные коммунисты.
Полностью согласен, сказал я, включив заправского подпевалу.
Но даже если ты не политик, не интеллектуал – он развернул ладони в мою сторону, чтобы я видел всю карту его трудов, все шрамы и мозоли его личной географии, – это еще не значит, что, работая руками, нельзя разбогатеть.
Это