Путь трубадура. 101 история из жизни музыканта в метро. Алексей Сергеевич Воронин

      – На случай претензий. Вдруг не подойдет музыка… для романтической встречи.

      Романтик удаляется. Что остается Аристарху? Незримое присутствие.

      «Зачем матушка Природа с таким упорством воспроизводит типажи? – думает Аристарх, глядя вслед коренастому романтику. – Сын похож на отца, отец на деда. Век за веком, тысячелетие за тысячелетием. Ведь фантазия у природы неиссякаема. Еще более глобальный вопрос: зачем органической природе дарована неутолимая жажда воспроизведения? Олени, крокодилы, черепахи, киты, дрилы, комодские драконы… Сибирские охотники на пушного зверя… Поколение за поколением, род за родом… Все вместе – Народ Земли…»

      22. Очарованный

      – Классно!

      Пожилой, болезненно худосочный кент приветственно протягивает ладонь, Аристарх пожимает. Ладонь ледяная, как у ходячего мертвеца. Сильно тянет спиртным.

      – Я тоже музыкант…– сообщает кент.

      Ну, разумеется.

      – Могу поработать бэк-вокалом…

      Это идея, конечно.

      – Хочешь?

      – Нет, – уверенно отвечает Аристарх.

      – Почему? Гордыня?

      – Нет. Просто не нужен бэк-вокал.

      Денежка на чехле притягивает взгляд бэк-вокалиста. Для пьющего человека в жизни имеет значение только одно обстоятельство – алкоголь, его наличие или отсутствие. Есть алкоголь, и жизнь снова распускает свой павлиний хвост, переливается всеми красками. Отсутствует, и жизнь встает на пути как железобетонная стена. Тупик, единственный выход из которого – все тот же божественный напиток, открывающий спасительную дверцу в райские кущи. Очарование алкоголя. Все иллюзия, кроме алкоголя. И денег, при помощи которых его можно добыть.

      – У меня тоже есть свои песни…– продолжает прощупывать почву очарованный.

      – Не сомневаюсь…– неохотно откликается Аристарх, трогая струны.

      Кент отходит, останавливается неподалеку, слушает. Возвращается, пробует зайти с другого бока:

      – А давай Володю! Высоцкого!

      Аристарх неумолим:

      – Не дам…

      Вот почему он так? Ведь хриплый голос поющего поэта когда-то очень много значил для Аристарха. Мощь, безоглядная удаль, горечь, нежность, ирония, сарказм. В юности он долго пил эту крепкую, терпкую, пьянящую настойку. И с той давней поры в его песенном багаже пылилось несколько песен Высоцкого. Но чтобы спеть жил я славно, в первой трети двадцать лет на белом свете по учению… – требуется особая симпатия к слушателю, доверие к нему. А этот товарищ не вызывал у Аристарха ни симпатии, ни доверия. Дать ему денег на выпивон? Но стоит окрестной богеме из подвалов и переходов прознать, что музыкант на точке выдает денежку, спасу от них не будет.