Путь трубадура. 101 история из жизни музыканта в метро. Алексей Сергеевич Воронин
значит – профессиональный, – сурово прерывает Аристарха Плант.
– Ну, в том смысле, что я не обучался вокалу…
– А Рэй Чарльз обучался?
Все-таки склонность к самоуничижению – одна из самых пагубных черт характера, а порой прямо-таки фатальная. Аристарх оглядывается: подружка Планта выставляет раскрытый чемодан на два метра вперед. Суровый музыкантище подключает гитару к колонкам и отчаянно рубится под фонограмму в духе Led Zeppelin. Каменные стены перехода метро «Ленинский проспект» дрожат. Пассажиры инстинктивно втягивают головы в плечи, ускоряя свой извечный бег по тоннелям, ведущим из ниоткуда в никуда.
Аристарх прислоняется лбом к вагонному стеклу и смотрит в темноту туннеля. «Ведь мы все умрем… – думает он. – И я. И эта красивая девушка, только что чихнувшая на весь вагон. И этот мужик с тусклыми глазами и толстой барсеткой, что висит у него на груди, как заветная ладанка. Весь вагон умрет, ляжет скромно под землю. И другие люди будут стоять в метро. А придет время, и метро не станет. И даже самого Города, хотя Город и выглядит абсолютно вечным. И что останется? Или, быть может, кто… Останутся мальчик и девочка, играющие на берегу реки в камушки. Чур, мальчиком буду я…»
12. Лесной человек
Долговязый длиннорукий таджик скидывает со спины на пол вестибюля авоську с огроменным арбузом и двумя дынями-торпедами. Подходит к Аристарху, дружелюбно улыбается и тянется рукой к струнам.
– Нельзя! – строго говорит Аристарх, отстраняя инструмент.
Таджик не понимает. Улыбается и тянется к гитаре длиннющими жилистыми ручищами. Как гиббон, ей-богу. Аристарх делает шаг назад, повторяет еще строже:
– Нельзя, говорю!
Гиббон тянется к струнам, светло улыбается. Не, ну как ребенок малый.
– Да нельзя же! Это рабочий инструмент! – кипятится Аристарх.
Озадаченно почесав в затылке, лесной человек уходит, ловким движением закинув тяжеленную авоську на правое плечо, чуть сгибаясь под ее грузом. Похоже, впервые увидел гитару – это многострунное чудо чудное, диво дивное…
«Возмущаемся, что лезут с окраин, – думает Аристарх, глядя вослед уходящему. – Вспоминаем благословенные советские времена… С одной стороны, да – лезут, и приятного мало… Несовпадение культур, рост криминала и все такое… Но если вспомнить советские времена… Отец ездил на отдых по путевкам от моторного завода на Украину, в Трускавец, а еще куда-то в Прибалтику, в Грузию. И там продавали хорошее пиво на разлив, а к пиву – сосиски! в свободной продаже!.. Возвращался домой, в родную среднюю полосу, недоумевал – почему же здесь, в сердце страны, такая пустота на полках в магазинах? Крупы да килька в томате, да гниловатая картошка… Вот и получается, что сердцевина-то у огромной, великой страны пустая, с гнильцой. Удивляются, почему такая великая страна – и развалилась. А нечему удивляться. Не об окраинах нужно было заботиться, а о сердцевине. Или, уж по крайности – сначала о сердцевине, а потом об окраинах».
13. Как у костра
– Слова!