Путь трубадура. 101 история из жизни музыканта в метро. Алексей Сергеевич Воронин
Хотя бы лет на пятьдесят или сто пятьдесят. Интересно же, сможет ли искусственный разум по совокупности больших данных – генетики новорожденного, полных сведений об окружающем мире, с высокой точностью предсказывать будущее младенца? Сообщение из новостной ленты будущего: сегодня в Венеции родился великий кинорежиссер XXII века… Если на тот момент останется кинематограф, конечно. И сама Венеция не уйдет окончательно под воду».
5. Пироженки
Серенькая старушка – мышонок. Поношенная пуховка, подслеповатые глаза за круглыми ленноновскими очками. Слегка прихрамывает на левую ногу. Остановилась и шарит по карманам, рассказывает доверительно:
– Я сына в коме рожала… Прогулялась на тот свет и обратно…
Продолжает что-то искать.
– Пусто там, темно. Ни тебе тепла и уюта, ни кофе с пироженками… – шарит по карманам, добавляя с хитрой улыбкой: – А я люблю пироженки…
Наконец, добрая душа находит мелочишку, бросает на чехол:
– Ты не стесняйся, что просишь подаянье, – утешает. – Пой!
Проводив взглядом старушку, Аристарх не стесняется – поет, думая о пироженках и кофе.
«Комфорт – вот новый бог человечества, – думает Аристарх, перебирая аккорды и вокалируя. – Точнее, это неисчислимый пантеон богов и божков разного калибра. Утренний кофе, хорошая одежда, благоустроенное жилище, автомобиль и прочие защитные оболочки, футляры. Люди укрываются в них от холода, ветра, дождя, опасностей, превратностей жизни. Как премудрые пескари в норках, вырытых в илистом дне. Это позволяет длить существование. Так было во все времена, но последние пару сотен лет особенно заметно. И футляры усовершенствовались до небесных высот. Так что да: комфорт – новый всемогущий бог человечества. А кофе с пироженками – маленький, подчиненный главному языческий божок, вполне безобидный. Американцы вообще всерьез мечтают о личном бессмертии. Высшая степень комфорта. Что ж, пусть попробуют, как сказал один мудрый человек…»
А что представляет собой норка, в которой укрылся премудрый Аристарх? Этот красный полукруг, в котором он стоит и поет. Убогое убежище, но уж какое есть.
6. На голове его роскошный котелок
– Семь сорок споешь?
Аристарх, уже некоторое время извлекавший звуки ad libitum и зависший на этом, перестает играть. Перед ним небольшого роста, поджарый мужчина в белом распахнутом плаще. Голова не покрыта, во взгляде – библейский огонь.
– Обычно я пою свое… – привычно начинает Аристарх.
– Евреи две тысячи лет живут в России! – нетерпеливо прерывает его поджарый. – Это тоже свое!
– Вы не поняли: я свои песни исполняю…
– Евреи в России две тысячи лет живут! Это тоже свои песни!
Уходит, гневно сверкнув черными очами.
«Неловко получилось, – озадаченно думает Аристарх. – Говорим на одном языке, а как будто на разных. И каждый глаголет о своей боли, не особо пытаясь понять собеседника. Эмоции захлестывают. Мир как одна большая пьеса по Чехову, где все герои произносят