Чужой среди своих 3. Василий Панфилов
у меня скорее досадливое недоумение, нежели интерес. Какая разница, с кем она, где…
Ваньку я за обсасывание сплетни не виню, он дитя своего времени, а в тысяча девятьсот шестьдесят восьмом году вещи такого рода считаются необыкновенно важными. Провинция, она такая… и свадьбы по школьному залёту не редки, и окровавленная простыня, распяленная на жердинах на всеобщее обозрение, и всё это – не из ряда вон, а естественный ход вещей.
Хмыкнув, устраиваюсь поудобнее и читаю дальше. Письмо едва заметно пахнет рыбой, и это, вероятнее всего, не фантазия – когда оно писалось, рыбой в посёлке пахло всё и вся, а поселковые собаки и коты ходили отожравшиеся и ошалевшие от сытости.
Под конец уже, после всех новостей, Ванька сообщил, что стал-таки мужчиной, и между строк можно было прочитать и нешуточную гордость этим событием, и имя Дульцинеи. Ей, как несложно догадаться, оказалась Дуська-продавщица, которой наличие официального хахаля и полудюжины любовников не мешает просвещать молодёжь.
– Насколько я помню рассказы старшаков, – бормочу себе под нос, – это обычно или подсобке происходит, наспех, или по синьке на какой-нибудь вечеринке.
– Хотя… – чуть сморщившись, вспоминаю своё… хм, первое детство, в глубокой и очень депрессивной провинции, – ничего особо и не изменилось. Всё та же обязательная синька, всё те же пьяненькие, визгливо хихикающие бабёнки, к которым иногда выстраивалась очередь…
… и это ещё не самый плохой вариант. Хотя бы – по согласию…
Дочитав, долго лежал на кровати, уставившись в потолок над головой, но видя не побелку, а Посёлок. Нет, я ни разу не пожалел, что уехал, но есть люди, по которым я скучаю, и наверное, буду скучать. Немного… но они есть.
Проблема только в том, что сейчас я даже не знаю, о чём писать им! Возраст у нас сейчас самый тот, чтобы разобидеться из-за случайной оговорки на всю оставшуюся жизнь, очень скоро пожалев об этом и до конца жизни так и не собравшись с духом помириться.
Писать о том, что в соседнем подъезде мужик допился до белочки и долго шатался то в подъезде, то на улице, в одних семейных трусах, а иногда и без? О том, что неделю назад я дрался район на район и получил по башке так, что её пришлось зашивать?
Так это не то чтобы неинтересно для них, а скорее – не ново. Привычно.
От меня ждут чего-то более интересного, городского… а мне не хочется врать. По ряду причин я не открываю, где же, собственно, живу, а рассказать, между тем, есть что!
Участие в ансамбле, случайная встреча в московском гастрономе с одним из членов Политбюро (совсем не похожим на свой портрет!), и даже съёмки в кино. Пусть это роли не второго плана и даже не «в эпизодах», а всего лишь участие в массовке, но для ребят из затерянного в лесах северного посёлка и это – событие.
Сперва – какие-то документальные фильмы и съёмки для новостных программ об ансамбле Локтева, где я – во-он та фигура,