Полное собрание сочинений. Юлий Гарбузов
недостатки. Все, что я о ней помню – это упреки, укоры, уколы, макания в грязь да удары рожей об асфальт. Сделай ей на копейку – выругает за то, что не на рубль. Сделай на рубль, выругает, что не на сотню. И так до бесконечности.
– Так почему же ты с нею жил столько лет?
– Не знаю. Вероятно потому, что любил.
– Костя, ты такой порядочный и честный. В этом твоя сила и слабость.
– Не знаю, Милочка. Может быть, ты и права. Но факт есть факт. Она пинала меня в лицо, а я, идиот, пытался делать все, чтобы она заметила мои достоинства.
– Костя, ты действительно идиот. Или святой, не знаю. Как ты мог мириться со всем этим?
– Видимо, просто любил.
– Но рано или поздно эмоции должны были поставить все на свои места.
– Они и поставили. Теперь я должен, наконец, прозреть и сделать переоценку ценностей.
– Ладно, Костя, давай спать. Завтра нам обоим на работу.
Она повернулась на правый бок, сделала глубокий вдох и в конце выдоха уже глубоко спала. А я еще долго не мог уснуть. Все думал о Светлане, о будущем наших с Милочкой отношений и о птенце, который, если будет все в порядке, когда-то вылупится из яйца. Что мне потом с ним делать, как и чем кормить, до каких размеров он вырастет и как себя поведет? Отношения с Милочкой отошли на задний план и совсем меня не волновали. «Время покажет», – думал я. С этими мыслями я и уснул.
В шесть утра нас разбудила трель телефонного звонка. Я давно уже установил телефон в режим будильника. Поэтому моя реакция была спокойной. Я потянулся и медленно стал приходить в себя. Милочка мигом вскочила и, осматриваясь вокруг, никак не могла понять, где она находится. Но тут же все вспомнила и, закрыв лицо руками, попросила:
– Костя, отвернись, пожалуйста, мне нужно встать и одеться.
– Зачем же мне отворачиваться? Вчера же…
– Это было в каком-то водовороте эмоций, воспоминаний, философствований и прочего. Сейчас наступило утро, а с ним пришло прозрение, протрезвление, и все стало на свои места. Забудем вчерашнее. Ничего не было.
– Милочка, не нужно противиться своим чувствам. Все было и будет повторяться еще и еще. Я теперь не смогу без тебя.
– Ладно, Костя. Потом все выясним. А сейчас нам обоим пора на работу.
– Пора.
Она побежала в ванную для утреннего туалета, а я наведался в залу. Яйцо лежало на диване, как и вчера вечером. Я подошел и погладил его. Опять внутри его трепет, но в этот раз какой-то нервный, с короткими перерывами; опять то же щемящее нежное чувство. Поверхность его была сухой, и после прикосновения к нему на пальце остался едва заметный белый порошкообразный налет. Я понял, что оно хочет пить.
В ответ на смачивание зародыш ответил особым трепетанием, которое я почему-то воспринял как знак удовлетворения, радости или благодарности. Когда оно напилось, его поверхность вроде бы чуть-чуть потеплела, и движения зародыша стали более мягкими и спокойными.
– Костя, завтрак готов! Поторопись, – послышался из кухни голос Милочки.
На столе уже стояли две тарелочки с творогом,