Слезы саламандры. Владимир Привалов
вся семья. Ковер лежал передо мной, расстеленный посреди двора. Я опустилась на него, трижды произнесла «Амун-таар», – матушка легонько хлопнула по ковру, – Амун-таар, Амун-таар… И познала радость полета, – голос дрогнул, она смахнула непрошенную слезу и поднялась, подойдя к кувшину с лимонной водой.
Гудри решил развеселить матушку. Он неслышно подобрался, уселся на ковер, и повторил скороговоркой вслед за матушкой нужные слова, трижды прихлопнув по ковру. Под Гудри словно взбрыкнул необъезженный жеребец – он едва не разбил голову об потолок! Гудри чуть не слетел с взбесившегося ковра, ухватился за угол, едва не выдрав кисти бахромы. Ковер тотчас въехал в стену, и Гудри покатился кубарем. Кувшин и чаша грохнулись об пол, неистово дребезжа, а матушка не смогла сдержать громкого крика. Хвала великой Велкве-таар, когда вбежал отец с саблей наголо, он застал лишь свою жену и сына, склонившихся над окном:
– Летучая мышь залетела, муж мой, – дрожащим голосом произнесла она, и потрепала сына по голове. – Такая большая… Но Гудри прогнал ее.
– Совсем взрослый уже… – отец со стуком вогнал саблю в ножны и подивился про себя старому ковру из приданого жены на полу.
Ни тогда, ни после они ничего не сказали о своем открытии Меджаару Меджахару, дабы именитому купцу не пришлось омрачать свое сердце ложью и нести лишнюю тайну. Гинтрун взяла с Гудри обещание, что он никому не расскажет о своем небывалом умении – и до сих пор Гудри держал слово! Только Якир случайно однажды увидел летающего юного господина… Но Якиру можно верить…
– Какое чудесное утро!.. – раздалось позади, и Гудри вздрогнул от неожиданности, мигом выпрыгнув из воспоминаний. Опять замечтался! Он порывисто обернулся и распахнул глаза.
Матушка улыбалась! Крутые брови насурьмлены, щеки горят румянцем, густые волосы переплетены в косы и уложены в сложную прическу, прикрытую легкой косынкой. На шее любимые бусы из красного камня.
– У нас сегодня гости, и мы идем на рынок, Гудри, – расцвела Гинтрун, разглядев восхищение в глазах сына. – Ты помнишь?
Гудри спрятался за улыбкой. Сон и несбыточные мечты выбили его из колеи. Он метнулся к пристройке и вернулся с корзиной для покупок. Гости! Как он мог забыть! Сегодня к ним придет дядюшка Ильям, и приведет с собой кого-то важного…
Гинтрун поправила платок, и они тронулись в путь. Знаменитый астанапурский рынок раскинулся на входе в караван-сарай. Вот уж где можно купить «все и даже больше», как любить говаривать отец.
Сначала все было хорошо – матушка радовалась солнечным лучам, раскланивалась с соседями, щебетала, словно утренняя птаха, увлеченно торговалась с торговцами, вызывая восхищенное цоканье – бойкой хозяйке легкой рукой отсыпали с прилавков, не скупясь… Гудри принимал в корзины свертки шайхских фиников, горшочки меда, засахаренную айву и грушу, кизиловое варенье, четыре разновидности халвы, два вида щербета – и мрачнел. Когда поверх груды свертков умостился