Князь Рысев 5. Евгений Лисицин
на нас в исполинской броне.
– Какого черта? – брякнул Орлов у меня из-за спины, не спеша нападать. Я проследил за его взглядом – и у меня родился точно такой же вопрос.
Какого, мать вашу, черта?
Из клубов дыма и пыли выкатился цветастый шар, будто желающий похвалиться всеми цветами, а в особенности красным, сразу. Не сразу, но я понял, что это наши солдаты. Слепленные в единый комок, мертвые, они катились по земле гигантским ядром. Войска, готовые брать Армарскую крепость, таяли на глазах. Их отвага обращалась в ничто, их души уходили в силу колдуна.
ВНИМАНИЕ!
Ваш враг начал контрнаступление! Удержите позиции или вам будет засчитано поражение!
Орлов прочитал то же самое, что явилось и перед моими глазами. Встать ему было трудно – боль, которой я терзал его одной лишь ненависти ради, все еще властвовала в его теле. Никак не желала уходить. Моя же, наоборот, спешила вернуться.
Лекари – мой и Орлова – явились едва ли не из воздуха, осыпали нас целебными заклинаниями.
– Нам надо объединиться, Рысев.
– Что?
– Ты оглох? Нам надо объединиться! Ты паскуда, подлец и тварь! Но если мы проиграем, позор падет на оба наших рода. Ты хоть понимаешь, что это значит?
Я не понимал. Окинул взором бывшего соперника – эфемерное зрение было непреклонно и кивало: он говорит правду и от всей души.
Я облизнул высохшие губы, прищурился, глядя на ту мерзость, что породил этот колдун – если такого и бить, то точно вдвоем…
Глава 5
По воздуху, будто крылья, хлопали размашистые края ковра-самолета. От бахромы рябило в глазах, узор извивался, будто воистину был живым. Сидящий на нем старец был невозмутим. Закрыв глаза, с головой ухнув за пределы реальности, провалившись в медитацию транса, он тащил за собой тысячу и одно заклинание.
Пушки? Туркам не нужны были пушки при таком чародее.
Словно божественная кара, он низвергал на головы наших солдат огненные дожди. Небо над нами хрустнуло, побежало трещинами – голубая синь раскрылась алой, плещущей жаром раной. Будто из портала в саму преисподнюю, оттуда серным огнем лились пылающие булыжники.
Ковер, будто будучи с колдуном заодно, оставлял после себя дымчатое грозовое облако. Хмурящееся тучей, оно извергало молниеносный гнев на всякого, кому не посчастливилось оказаться рядом. Не хватало разве только что кислотного дождя до кучи, но что-то подсказывало, что у этой бестии есть нечто подобное.
Колдун не ведал жалости. В своей жестокости ему жаждалось указать неверным, какая судьба постигнет каждого из них – мясное ядро из окровавленных человеческих тел мрачным зрелищем надвигалось на ряды наших солдат.
По чародею стреляли. Мне, выглядывающему из развалин башни, отсюда казалось, что я слышу всю ту волну ужаса, что сотрясает наших бойцов от одного только зрелища того, что происходит. Но жажда мести была в них сильнее. Безликие болванчики, фантомы прошлого, всего лишь статисты на поле схватки чужих сражений,