Книга Эрстедов. Елена Улли

      Инквизиторы так больше и не постучались в их двери. Кажется, рождение младенца в семье Катарины Эрстед вполне убедило их в том, что та не могла являться ведьмой. Деревня еще неделю гудела слухами и россказнями, но вскоре и те стихли. У крестьян было гораздо больше других важных дел, чем копаться в грязном белье семейства Эрстед.

      Спустя еще пару недель на подоконник их деревенской лачуги прилетел сизый голубь с посланием, привязанным к лапке.

      Катарина читала письмо, постепенно меняясь в лице. Потом она рухнула на стул, сжав кусок бумаги в кулаке и стараясь не выйти из себя. Дочерей не было дома, и сейчас она была наедине с Демиеном, который мило сопел, завернутый в “кулек” из одеяла.

      В послании говорилось о том, что всей семье Эрстедов необходимо явиться к Верховной Матери колдовского ковена. Дело не терпело отлагательств. Других деталей в письме не было, но и этого было достаточно, чтобы понять – им грозит нечто похуже любой инквизиции. Катарина наивно надеялась, что заставят прийти только ее и Нэн, а младших девочек оставят в покое. Но нет, Верховная требовала, чтобы на поклон к ней явились все. Очевидно, что мальчишку тоже нужно было брать с собой, иначе об этом всё равно бы узнали.

      Женщина просидела недвижимым истуканом очень долго, пока дверь в дом не скрипнула, а внутрь не вошли дочери. Нэн стала еще более угрюмой, а Сения стала меньше разговаривать. Одна Элиза все еще оставалась по-детски наивной и веселой. Ей одной нравилось общество младшего брата, и она искренне не понимала, почему все остальные сторонятся его.

      Заметив то, каким напуганным стало лицо матери, Сения с Нэн тут же принялись расспрашивать ее обо всём. Катарина рассказала им всё, как есть, и вскоре написала обратное письмо, чтобы почтовый голубь смог, наконец, покинуть их дом.

      – Может, есть какой-то способ скрыть … его? – предположила Нэн, переглядываясь с Сенией. – Мы с Сени читали в Гримуаре о том, что есть какое-то заклятие сокрытия. Может, нам стоит попробовать?

      Катарина взглянула на них так строго, что девочки тут же замолчали, не смея произнести ни слова. Раньше они никогда не видели мать такой. Во всём виноват этот нелепый младенец. Именно он разрушал их семью изнутри, а они сами ничего не могли с этим поделать.

      – За сокрытие истины вас лишат сил. Лишат всего, ради чего стоит жить. Не смейте… Даже не смейте думать об этом. – голос Катарины дрожал, пока она говорила. На заднем плане Элиза что-то оживленно рассказывала маленькому Демиену, а тот, проснувшись, лишь издавал нечленораздельные звуки, похожие на смех.

      – Хорошо, матушка, – обессиленно вздохнула Сения, Нэн кивнула в ответ. Было понятно, что девочки были недовольны ответом матери, но что еще им было делать. Они – еще дети и не понимали, насколько серьезной была ситуация. Катарина потерла лицо ладонями и вновь посмотрела на девочек, но уже мягче, выдавив из себя остатки той ласки и любви, что в ней еще теплились.

      – Извините меня… Я