Тлеющие осколки разбитых надежд. Бусинка Кошковская
ей.
– А я-то обыскалась его, уж думала, взял кто. Спасибо вам, Андрей, – она осторожно взяла платок, касаясь рук Болконского, что были в белых перчатках, своими, которые, также, как его руки, были вновь прикрыты.
– Не стоит благодарности.
– Вы надолго здесь?
– Нет, я еду домой, в Богучарово, уезжаю уже сегодня. А вы?
– Я тоже отправляюсь сегодня, – Дарья оглянулась по сторонам. – Надеюсь, нас никто не увидел, а то, ежели Софья Кирилловна увидит, такие сплетни поползут… Впрочем, какое это имеет значение?
В этот раз князь Андрей всё-таки зевнул, прикрыв рот ладонью, и, устало вздохнув, бросил короткое: «Прошу прощения». Видно, что он слегка смутился. Это очень понравилось Дарье. Признаться, она очень любила смущать людей и наблюдать за их забавным поведением, особенно тех людей, которые ей нравились. Болконский явно был ей интересен. Однако сейчас он смутился сам.
– Знаете, вы так забавны, когда хотите спать, а ещё забавнее, когда смущаетесь, – тихо произнесла княжна, усмехнувшись и хитро взглянув на Андрея.
Князь Андрей улыбнулся.
– Однако мне уже пора. До свидания, княжна Дарья.
– До свидания, Андрей.
Князь Андрей прошёл внутрь дома.
– Бесстыдница! – послышался сзади голос графини Софьи.
Дарья обернулась назад и вопросительно взглянула на тётушку.
– С каких пор, графиня?
– Qu'avez-vous pensé faire[18]? – произнесла графиня на весьма ломаном французском, да так, что даже было трудно разобрать, что же она пыталась сказать.
– Так, а давайте по-русски, – ответила княжна, намеренно растягивая «так».
– Как желаешь, я-то по-культурному хотела, как брат твой Михаил, – Литвинова подошла к княжне ближе. – Ты думаешь, я не знаю о твоих бессовестных делишках? Наслышана я, как ты на бале у брата танцевала с этим Болконским.
– И с каких же это пор вас волнует моя личная жизнь? – Дарья, как и обычно, внешне сохраняла спокойствие и говорила очень расслабленно.
– С тех самых, что я не допущу в своём доме такого позора, слышала я вчера твои грязные откровения об этом Болконском, ещё и кому? Какой-то жалкой прислуге!
– И чего же в этом позорного?
– Да то, что замуж тебе надо, а ты занимаешься ни пойми чем. Нет, дабы как все девушки на бал пойти, познакомиться с кем-нибудь, так она вот что творит.
– А чем же вам не угодил Андрей Николаевич?
– Да он же весь в своего отца, такой же желчный и надменный, да ещё и вдовец, и с ребёнком!
– А, из-за его отца, значит? Но вы ведь и моего отца ненавидели, оттого сейчас ненавидите меня, скажете не так?
Графиня поморщилась и, вскинув голову, недовольно и тихо, будто сама себе, проговорила:
– Кто ж знал, что ты в отца своего пойдёшь…
– Что вы сказали?
– Я тебе добра желаю, хороший жених тебе нужен.
– А знаете, что нужно вам, Софья Кирилловна? Не совать свой нос в чужие дела и оставить меня в покое, ибо вы мне никто! А обо всём этом, хоть всей Москве рассказывайте,