Путь Сумеречницы. Светлана Гольшанская
зашептала Лайсве дрожащими губами.
Налетел ветер, поднял в воздух прошлогоднюю листву и швырнул в косматую морду. Медведь вскинул голову и уставился в небеса. Неподалеку залаяли собаки. Он неуклюже развернулся и скрылся в густых зарослях малинника.
Лайсве измученно выдохнула. Пустая, словно выеденная скорлупа. Ни одной мысли в голове не осталось, лишь тупая апатия и ломящая боль в окаменелых от напряжения мышцах.
Надвигалось темное беспамятство, но лес не отпускал, будоражил шорохами и запахами. Собаки залаяли совсем рядом, спугнув птицу. Затрещали ветки, будто кто-то ломился через чащу.
Над ухом раздался возглас:
– Она здесь, Вей, быстрее!
– Лайсве! – ее внезапно обняли и встряхнули жесткие руки. – Ты в порядке? Что случилось?
Она прищурилась в лучах яркого солнца.
Кто этот высокий стройный юноша?
– Да ты же промокла до нитки! – Он принялся стягивать с нее одежду.
Лайсве соображала как сонная муха, а двигалась и того нерасторопней. Вместо протеста получилось лишь нечленораздельное мычание. Резкий рывок отозвался такой болью, что она едва не лишилась чувств.
– Оставь ее! – возмутился Вейас.
Лайсве облегченно выдохнула и расслабилась.
– Я хотел помочь! Она сильно ободралась, на затылке шишка с кулак. Надо согреть ее и отвезти к целителю, – оправдывался незнакомец.
Лайсве ему не верила.
– Я брат ее, а ты чужак. Занимайся лучше своими гончими. – Вейас оттолкнул его в сторону.
Снова залаяли собаки, под тяжелыми шагами затрещали сучья.
Почему так громко?
– Тише, родная, – зашептал брат. – Я с тобой, теперь все хорошо.
Он развязал тесемки на ее рубашке, вынул руки из разодранных рукавов и стянул превратившиеся в лохмотья штаны. Когда он случайно задевал ссадины и синяки, Лайсве лишь тихо постанывала. Вознаграждением за пытки стал плотно обернутый вокруг нее плащ, который еще хранил тепло брата.
Лихорадочные мысли постепенно упорядочились.
– Заставила же ты нас поволноваться! Еще повезло, что у Петраса свора гончих имеется, иначе ни в жизнь тебя в этих лесах не сыскали бы. – Вей подхватил ее на руки.
Значит, то был кузен.
Лайсве помнила его сопливым мальчишкой, всего на год старше их с братом. Сейчас он стал такой взрослый и важный.
– Не расскажешь, что случилось?
Лайсве спрятала лицо у брата на плече.
– Ну и ладно. Жива главное. Целитель тебя быстро на ноги поставит, вот увидишь.
– Прости, – в ее горле будто встал ком, царапая изнутри. – Я не хотела добавлять хлопот.
– О чем речь? Ты вдохновляешь на подвиги! – И брат потащил ее к дороге.
– Что, даже лучше, чем селянки на сеновалах?
Рядом с братом страх отпускал, словно он был ее броней. Надо забыть и не думать, не вспоминать о произошедшем. Никогда больше!
– Селянок в Мунгарде, что грязи, а сестра у меня одна.
Сделалось совсем спокойно. Вей