Стерх и Лебедь. Мария Синенко
Вот спасибо! Подарок что надо, удружила! – он быстро забормотал себе что-то под нос – Ведьма не расслышала. Шокированная, она глядела на мать, которая сначала вытянулась в струнку, потом начала приподнимать то руки, то ноги, словно в диком танце. В глазах Цветаны плескался ужас.
− Мама!
Ведьма вскочила, кинулась к матери.
− Ударь ее!
Цветана перестала дергаться, развернулась и с размаху влепила Ведьме оплеуху.
− Сильнее!
Цветана ударила дочь кулаком, еще, и еще раз. Слезы градом катились по ее лицу, в глазах плескался уже не ужас – отчаяние. Ведьма упала на пол, свернулась калачиком, рыдая.
− Возьми пояс от платья. Свяжи.
Цветана сделала, как велели. Потом застыла на месте, руки по швам, губы трясутся, но не могут вымолвить ни слова. Лютомир подошел к Ведьме, слегка пнул ее в бок носком сапога. Наклонился, дыхнул в лицо перегаром.
− Поделом тебе, сучка. Никогда мне не нравилась, − он ощерился, − а теперь гляди, что будет. – Цветана! Снимай платье!
Цветана подчинилась. Пальцы дрожали, но неумолимо расстегивали пуговицы, идущие от ворота до подола. Глаза впились в лицо Лютомира, взгляд умолял прекратить. Тщетно. Руки продолжали свое дело. Спустили платье с плеч, опустили до бедер. Цветная ткань кулем упала на пол.
− А теперь…
Остаток ночи Ведьма смотрела, как мать ублажает Лютомира всеми способами, на которые способна женщина. Временами она отворачивалась или закрывала глаза, но Лютомир окриком заставлял смотреть, приставлял к горлу матери маленький, но острый нож. Под утро, натешившись, он развязал Ведьму и выгнал вон.
− Если хоть одна собака узнает, что давеча тут было – мать увидишь в гробу.
В следующий раз Ведьма увидела мать очень нескоро. Не в гробу. Но порой ей казалось, что гроб стал бы лучшей участью.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Изба пылала. В дыму метались люди, кашляя и крича, натыкаясь на стол и друг на друга. К выходу было не пробраться – огонь перекинулся на тряпицы, закрывающие вход в сени. Слышался плач ребенка. Он сидел под столом и слепо тянул ручки вперед, шевеля растопыренными пальчиками. Вот навзничь повалилась мать – надышалась дымом, уже не поднимется. Ребенок постарше кинулся было к брату, да скатерть занялась, огонь сначала лизнул одежду, а потом жадное пламя вгрызлось в плоть. Мальчик бросился к окну. Оттуда уже тянулись руки, готовые подхватить, вытащить, спасти. В последний момент обернулся, посмотрел на брата – тот уже не плакал, а кричал, превратившись в живой костер…
− Т-ты чего, ну!
Златка с криком очнулась от дурного сна, резко села, стукнувшись головой обо что-то твердое. По щекам струились слезы, руки слепо шарили по груди.
− Где? Мешочек где? Горисвет!
− Да п-под мышку съехал тебе, вот и не чувствуешь. Шнурок-то на месте, под янтарем на шее видно.
Златка принялась шарить под мышкой, наконец, нащупала мешочек, отданный сестрой. Выдохнула.
− Тебе чего снилось-то? Кричала страшно.
− Ничего, − Златка отвела