Баку-Воронеж – не догонишь. О великом городе и о друзьях, в нём живших. Марк Берколайко
в нем именем Фируза – и вернулся в родное село.
Внук Фарман впитывал рассказы деда о Сибири и Дальнем Востоке и учился русскому языку у бабушки, а Судьба тем временем не дремала: министр нефтяной промышленности СССР, уроженец Баку Николай Байбаков, выпускник Азербайджанского нефтяного института, по своим депутатским делам приехал в Шамхор.
Во второй уже раз я вспоминаю эту легендарную – без каких-либо преувеличений – личность и хочу рассказать историю, наверняка не всем читателям известную.
Когда в августе 1942 года немцы вплотную подступили к нефтепромыслам Северного Кавказа, Гитлер на одном из совещаний сказал, что без кавказской нефти войну не выиграет. Сталин, об этом знавший, приказал Байбакову срочно вылететь на Кавказ… и сформулировал задание в любимой своей манере: «Если вы оставите противнику хоть тонну нефти, мы вас расстреляем, но, если вы уничтожите промыслы, а немец не придет, мы вас тоже расстреляем». Байбаков, которого вождь еще в конце тридцатых учил, что главное для молодого наркома – это «бичьи» нервы плюс оптимизм, решился возразить: «Вы не оставляете мне выбора, товарищ Сталин». «Выбор здесь», – ответил Верховный Главнокомандующий и постучал пальцем у виска. Этот ответ Сталина трактуют как призыв напрячь ум, но рискну предположить, что был в нем еще один смысл: пуля в висок из собственного пистолета – до того, как в затылок выстрелят из энкавэдэшного.
…Штаб Южного фронта уже бежал в Туапсе, а бригады, руководимые Байбаковым, еще бетонировали скважины моздокских промыслов, взрывали станки-качалки и нефтепроводы. В Москву сбежавшие доложили, что нарком погиб, а он и его подчиненные чудом успели уйти к партизанам, и спустя два дня Николай Константинович добрался через горы до Туапсе.
Под Грозным же не была законсервирована ни одна скважина, а когда немцы разбомбили промыслы и нефтеперегонные заводы, то пожары невиданной силы были потушены и все разрушенное восстановлено – за считанные дни.
Полгода фашистские дивизии оккупировали Северный Кавказ, но им не досталась не только ни одна тонна, но и ни одна капля нефти!
Много написано и снято про фронт, хотя и здесь еще зияют провалы: до сей поры, например, мало кто и мало что знают о сверхчеловеческом подвиге подольских курсантов, спасших в октябре 41-го Москву, а значит, страну, а значит, всю Европу, – но о недоступном теперешнему нашему пониманию напряжении сил в тылу вообще говорится ничтожно мало!
Итак, Байбакова в Шамхоре повели осматривать школу, в которой учился восьмиклассник Фарман Салманов, говорящий по-русски почти так же свободно, как и по-азербайджански – он-то и давал министру пояснения. Прощаясь, тот спросил, кем хочет стать паренек после окончания школы, на что получил ответ: «Нефтяником!». «Это хорошо, – похвалил Байбаков, – нефть – будущее нашей страны», и в 1948 году Фарман, проработав до того два года коллектором Ширванской