Странные люди, порой великие. Виктория Владимировна Дорофеева
обиду, Ева вставала с колен, и шла «на поклон» к следующим.... Так продолжалось, пока она, наконец не нашла старицу, так она себя сам назвала. Именно она согласилась помочь закрыть огромную воронку, только оставалось найти все ингредиенты, и Ева очень старалась сделать это как можно скорее.
Самым последним ингредиентом оказался и самый сложный. Обыскав множество планет, Ева зависла над последним вариантом, и очень даже сомнительным…. Она старалась не посещать это место, с тех самых пор, как создала нечто такое, что не поддавалось логическому объяснению.
Убедившись в словах брата, Ева спустилась на поверхность, уже довольно хорошо эволюционировавшей планеты, и печально вздохнула. Странного состава почва и жидкость…. Скорее, чёрная слизь, чем вода. Аккуратно прикоснувшись к ней, Ева почувствовала зловонный запах. С одной стороны, она была рада, ведь, это именно тот ингредиент, который так долго искала, а с другой…. Миллиарды живой материи из ничего… создала сама. От этой мысли бросило в дрожь. Нельзя допускать такие суждения, это Ева знала наверняка. Иначе, гордыня затмит разум, а тогда…. Чем она будет отличаться от тех существ, что презрительно фыркали на любую «недостойную» по их мнению, форму жизни?
Быстро наполнив бутыль, Ева вдохнула ещё раз сладковатый привкус зловония и поморщилась.
– Дитя, я знал, что ты придёшь сюда однажды – голос Паланиратия звучал спокойно и уверенно. – Вижу, свобода на тебя действует не очень хорошо,… захотелось проверить своё творение?
С трудом сглотнув, Ева задержала дыхание. Показывать свою радость от встречи, сейчас казалось, не разумным.
– Приветствую тебя, хранитель – постаралась сделать голос максимально холодным Ева, и состроила на лице ехидную ухмылку. – Мой внешний вид тебя обеспокоил? Право, не стоит! Теперь для меня это значения не имеет.
– Да неужели? – Паланиратий подошёл чуть ближе. – Я более тебе не дядя? Просто хранитель? В кого ты превратилась, Ева? Или, может лучше называть тебя другим именем? Так, подскажи мне его, дитя.
–Я кофе – хмыкнула Ева и пожала плечами, стараясь не выдать своих чувств. – Три в одном.… Ну, или что-то вроде. Как бы то ни было, вести светский разговор желания не имею. Так, что ты хотел, хранитель?
– Что я хотел? – тяжело выдохнул Паланиратий. – Кем бы ты себя сейчас не считала, девочка, для меня ты осталась родной. И не только для меня…. Знаешь, Мирослав хорошо делает свою работу, хотя его душа раздавлена. Но он верит, что однажды, ты вернёшься. Надеялся на это и я…
Сердце заныло от тоски. С трудом сдерживая слёзы, Ева прищурила глаза. Показывать свои эмоции и чувства сейчас запрещено. Непозволительная роскошь получать сострадание, ведь разум должен оставаться холодным и расчётливым. Иначе…
– Это твоё право, хранитель – выдавила из себя Ева. – И право человека.
– Вот как? Человека… – вытер своё лицо ладонью Паланиратий. – Ну, что ж, тогда прошу не приближаться к человеку, если в тебе осталась хоть капля сострадания. Таких высказываний он не заслуживает.
Ева