ПластМасса. Роман Поликарпов
Молодой человек притормозил свой внутренний монолог, перебирая слова, и, будто бы что-то нащупав, резко выпалил – Высокорослый, отлитый из бронзы, Бовлатов в дверном проеме застыл. Металл, окисляясь, расцветает зеленым, будто змий чешую обронил, а подле него, валяющийся в собственной луже, какой-то пьянчуга недавно остыл. – Он прищурил глаза и покачал головой. – Да, корявенько, извини, но как есть, талант тут не я, а ты, но аллегория не так уж и плоха, согласись. – Человек всмотрелся в растелившееся на земле тело. – Лежит, неподвижный. И тебя зеленый змий доконает. Наверное, можно было бы и скорую вызвать, вдруг плохо. Но я конечно же этого не сделаю. И когда город проснется, если ты продолжишь также дальше лежать, вряд ли скоро найдется прохожий, который сделает это. Предвзятое отношение не берется из воздуха, но из-за подобного, возможно, кому-то действительно нуждающемуся, лежащему так же неподвижно, не окажется помощь, потому что он будет вызывать омерзение, отвращение. Представляться либо пьянчугой, либо нариком. Грязным и вонючим, пусть даже он минуту назад шел аккуратным и чистым, поскользнулся, упал, обоссался – такой ты не нужен правильному обществу. – Человек резко оборвал свои размышления и свернул в узкий переулок.
Машины были припаркованы в один ряд по правому краю дороги, посреди которой шла одинокая фигура, лавируя между колеей и выбоинами уставшего полотна асфальта. Котелки желтых фонарей, напоминающие кухонную посуду, были растянуты на тросах между домов, словно какая-то престарелая хозяйка с нарушениями в мозговых процессах повесила их сушиться вместо белья. Ветер раскачивал их в разные стороны, из-за чего они напоминали тусклую лампочку в крошечной каюте во время шторма. Освещенные светом участки чередовались с черными проплешинами, появляющимися из-за перегоревших ламп, периодически промаргивающих что-то нечленораздельное по азбуке морзе.
Человек всматривался в тусклые окна домов, стены которых были все в трещинах и темных пятнах отвалившейся штукатурки, напоминавших шрамы, скопившееся от непростой, суровой жизни на теле бродяги.
– Я так люблю эти переулочки, эти закуточечки. Мне кажется, что когда-то я все такие местечки исходил, было здорово. В них есть что-то особенное, держащие за жилы. Именно за это я и люблю этот город. Именно в подобных переулках, как мне кажется, и есть его душа. Его суть. То, что является его идеей. Никак не туристический Певский, со всем известным архитектурным ансамблем, с разгуливающими групками престарелых китайцев. Но кому бы я не показывал эту не туристическую часть города, никто никогда не разделял моего восторга, только огорчался, мол “не дофинансировали” да “не доделали”. Фальш. Девчонка, демонстрирующая себя в соц.сетях только с “рабочей стороны”. Упаковка наружу. И так во всем. Так везде. И как жаль, когда упаковка, не соответствует ее содержимому. Когда ожидания разнятся с действительностью. Прям таки вечный неудавшийся детский подарок. Но кто в этом виноват, кроме самого наивно ошибавшегося, позволившего ввести себя