ПластМасса. Роман Поликарпов
пассажиры сидели на значительном расстоянии друг от друга и каждый новый заходивший старался встать или сесть как можно на большем отдалении от других. Молодой человек сидел в самом конце, залитый ярким синеватым светом. Стекла и стены вагона были плотно заклеены пестрыми рекламными баннерами, будто обоями, предлагающими выгодную покупку техники в кредит под проценты со звездочкой и массивом мелкого текста снизу, или зазывающими к открытию магазина на другой конец города за скидкой на туалетную бумагу или мыло.
Человек сидел неподвижно, пристально всматриваясь в свое отражение в стекле напротив.
– Устал. От целого мира устал. От этой сосредоточенности на тоске, съедающей меня изнутри. От постоянного пребывания в взбалмошной перевозбужденности, нескончаемо мрачной, ничуть не праздничной. И вот, я же всегда хотел, хотя бы на одну минуту просто вдохнуть другого воздуха. Всегда именно этого и хотел. Собраться и уйти. Налегке. Убраться прочь. И чтобы никто не донимал, чтобы без обязанностей, без тяготы. Я всегда хотел сбежать. Так какого ж черта меня одолевает страх? Вот даже причина появилась. Весомая? Вполне весомая. Вадик в Прузию уже уехал. Пашка в Курцию улетел. А кто-то же еще раньше и без этих новостей свалил. Каждый по своим возможностям. Я вот могу в лесу, как Пенин в шалаше. Забавно, что практически в ту же сторону и еду.
Его гипнотический контакт с самим собой в отражении неожиданно прервался севшими напротив людьми, синхронно поставившими на пол практически такие же походные рюкзаки, как и у него.
– Двое из ларца, одинаковых с лица. – Первая мысль, возникшая в голове.
Худощавые парни в черных шапках спущенных до самых бровей. С виду они были одеты в точно такую же одежду как и он, выцветшую и подшитую, в такие же высокие ботинки на толстой подошве. Но было в их виде неощутимое, нечто отличное от него самого, хотя через некоторое время человека посетило ощущение, что он смотрит на них словно в собственное отражение, но вместо стекла теперь кривое зеркало из детских воспоминаниях о комнате смеха. Это отличие между ними можно было бы назвать аурой, если бы это было уместно в данном контексте.
Они сидели неподвижно и молча, как-то нежно приобнимая рюкзаки руками. Их спокойные лица не выражали никаких эмоций. Опущенные вниз глаза отрешенно смотрели в синий пол вагона.
Человеку стало некомфортно от их присутствия. Он пытался отвести взгляд в сторону, но каждый раз замечал новых попутчиков в поле своего зрения. В моменте он хотел было встать и уйти, пересесть на другое место, но мысль о том, что это будет странно смотреться со стороны тут же остановила его. Он посмотрел на бегущую строку электронного табло в ожидании увидеть нужную ему станцию, чтобы была весомая причина для подъема с места, помимо этого, погрузившись в свои мысли он не мог вспомнить предыдущую остановку. Это иногда играло с ним злую шутку, когда в час-пик он вдруг погружался во внутренний монолог и проезжал мимо нужной остановки,