Мариенбад. Шолом-Алейхем
ну что же, пожалуйста: я тебе, упаси бог, не запрещаю и денег, ты хорошо знаешь, не пожалею там, где речь идет о твоем здоровье, о спасении души. Но отдаваться на милость пиявок-докторов, иметь дело с тремя профессорами – да ведь они тебе в конце концов так заморочат голову, что ты, упаси бог, захвораешь! Это одно. А во-вторых, я спрашиваю, дорогая Бейльця, как это ты не щадишь своего здоровья и ходишь к Вертгеймеру и Титцу покупать вещи по дешевке? Я верю тебе, что там у них все чуть ли не даром. Но, во-первых, мне твое здоровье дороже, а во-вторых, я думаю, что и в Варшаве можно получить то же самое. За деньги все можно достать, кроме лихорадки. Стоит ли толкаться и тискаться? И ради чего? Купить пару чулок и стенные часы? Жизнью рисковать ради этого? Вот я и спрашиваю, Бейльця, ведь ты же все-таки не налевкинская баба, как же ты могла сделать такую глупость? А это хождение, этот осмотр Берлина?! Должен тебе сказать, дорогая Бейльця, что никак не пойму, что там смотреть, в этом Берлине? Представляю себе большой город, в три, в пять, в десять раз больше Варшавы, – ну что из того? Или, скажем, ты пишешь, что была в театре, в цирке и еще в таких местах. Против этого я ничего не имею. Наоборот, раз ты за границей, надо всюду побывать и все посмотреть. Почему нет? Меня волнует другое: как ты не дорожишь своей честью, своим положением и позволяешь всякому бездельнику, которого ты знать не знаешь и ведать не ведаешь, водить тебя? Хорошо, что ты наскочила на болвана, на идиота, который оказал тебе уважение. А что если ты налетишь на хулигана или на шарлатана? На чужбине, Бейльця, надо быть еще осторожнее, чем дома. Можно натерпеться величайшего позора и нажить себе величайшее несчастье, упаси бог! Поэтому я написал моему другу Хаиму Сорокеру в Мариенбад, чтобы он помогал тебе иной раз советом или добрым словом. Он уже несколько раз побывал за границей и знает все тамошние порядки и обычаи. А кстати, так как у меня с ним свои счеты, я ему дал указание выдавать тебе деньги, сколько тебе понадобится, потому что посылать по почте дорого, а кроме того, частенько теряешь на курсе,[2] так что посылать не стоит. Поэтому повидайся там с Хаимом Сорокером, передай ему привет и скажи, что я жду ответа на письмо, которое я на днях ему послал. И передай ему, что у него дома пока еще ничего нового не произошло. Эстер еще держится. И еще хочу попросить тебя, дорогая Бейльця, держись подальше от твоей родственницы Хавеле Чапник. Не потому, что она пользуется дурной славой у нас на Налевках, – я не придаю значения таким вещам, – но просто я не хочу, чтобы твое имя вертелось на языке у всякого и чтобы на меня указывали пальцами. Ты ведь сама говоришь, что Мариенбад сейчас – кусок Варшавы. Все Налевки, по твоим словам, нынешним летом перебрались в Мариенбад. Можно себе представить, если Броня Лойферман, и Лейця Бройхштул, и даже Ямайчиха со своими дочерьми, как ты говоришь, уже в Мариенбаде. Чего тебе еще надо? Так что ты должна остерегаться их как огня, потому что все
…частенько теряешь на курсе… – то есть на биржевом курсе, при обмене денег на иностранную валюту.