Глубина человеческая. Сборник рассказов. Ольга Райкова
как это сделать, не досаждая Вам. Я бы хотел лучше разобраться в сути именно Вашей истории побега от мира, чтобы правильно написать ее.
Да, я ведь даже не спросил, могу ли я это сделать? Если Вы против, то оставьте картины у себя или сделайте с ними, что пожелаете, а мне напишите свое возражение ответным письмом. Я пойму. Если смогу, я все же напишу Вашу историю, не вписывая туда лично Вас. Кстати, я ведь даже не знаю, целы ли еще они – мои картины, так что, видимо, их я изначально рисовал только для Вас и отдавал в Ваше полное распоряжение. Итак, я расскажу свою версию Вашей истории и, надеюсь, что Вы поправите меня ответным письмом. На большее я не рассчитываю.
Сначала я думал о Вашей изоляции от людей без контекста. Считал, что они просто чужды для Вас. Поэтому изобразил Вас в центре леса, с существами, ни одно из которых не похоже на Вас, не является человеком. Но со временем, видя (простите, иногда я случайно натыкался на Вас в городе), как Вы избегаете любых словесных контактов, я решил поразмышлять о том, какая история за этим стоит. Возможно, Вас не понимали и не принимали еще с детства. Родители, друзья и коллеги пытались сделать из Вас человека их социума. Но в какой-то момент Вы начали создавать себя заново, отказываясь от навязанных правил, условий и людей. Но Вы не стали отшельницей полностью, не ушли в монастырь или в горы (здесь я немного утрирую, но имею в виду любой способ физической изоляции). Вы подчиняете себе реальность, хотя порой это доставляет вам страдания.
Распятие на картине символизирует ту боль, которую Вы испытываете, оставаясь в этом мире. При этом Вы – сама себе Божество посреди созданий, которые ниже вас, которым Вас никогда не понять. Вы – Бог своего собственного мира.
Надеюсь, что мне удалось угадать хоть что-то, и еще больше надеюсь на ответ.
Ваш Татуировщик.”
Любопытно. Любопытно, что подписался мой тайный психоаналитик не художником, но, возможно, это потому, что про его второе амплуа я все предыдущее время не знала, а у него явно был со мной какой-то внутренний диалог в процессе написания этих картин, в котором он сам должен, видимо, был быть тем, кем мне представился – татуировщиком. Дальше я отметила стилистику: очень обходительную, вопросы и разрешения, и все эти “Вы” с большой буквы. А это предложение посмотреть картины без его присутствия? Ни малейшего намека на всю эту чепуху про свидания, отношения, да и каких-то странностей тоже не наблюдалось. Все говорило о принятии моей жизненной позиции, и о желании ее понять с точки зрения исследователя.
В его интерпретации доля правды была, по крайней мере в том, что касалось моих нарциссических настроений, но настолько открываться я не хотела. Что ж, желание представить свою версию и выпитая половина бутылки рислинга подтолкнули меня вырвать двойной линованный листок из дневника и написать ответ. Приветствие я тоже решила опустить.
“Вы пытаетесь понять суть моего одиночества. Что ж, должна признать, что это льстит мне, и Ваша отсылка к дикой природе красива,