Дарлинг. Элла Черепахова
она была незаметной: вроде есть, вроде чудится. Ничья подружка… На переменках прячется по углам, как будто ее кто ищет… Странная такая.
А она оберегала своё одиночество, потому что считала себя никому не интересной: ни танцевать, ни в волейбол играть, ни плавать она не умела, (в такие бесполезности Агнесса не вкладывалась) и отчаянно боялась насмешек, если это откроется, обидных дразнилок. Лучше пусть считают странной.
Тем более домой приглашать Агнесса никого не разрешит, это ясно. А как тогда? Чем объяснишь?
Про себя она называла мать только Агнессой да и обращалась к ней, избегая слова «мама». В глубине души она даже сомневалась, что Агнесса ей родная.
Агнесса занимала солидный и довольно денежный пост, материальных трудностей не было. Но она жаждала скинуть, в конце концов надоевшее, неопределенностью и. о. и получить, наконец, полноценное назначение, то есть полную власть над беспокойным гостиничным хозяйством и ещё более беспокойной, впряжённой в повседневную активность тягловую силу: всех этих горничных-лентяек, охранников с вечным перегаром, кокетливых девах в регистратуре, поварих и официанток в гостиничном кафе и прочий люд, который функционировал только чувствуя на горле ежовые рукавицы. Ну и зарплата предполагалась более радующая. Назначения Агнесса ждала с томлением упованья, недаром же у ней случались шашни с владельцем гостиницы при каждом его приезде для проверки дел.
* * *
Однако она и при нынешней зарплате смогла купить Тоне, что положено: часы, телефон, ноутбук, кожаный рюкзак, «чтоб не хуже, чем у людей». Но не забывала ей напоминать: «Вот как мне приходится пахать и вкладываться, чтобы у тебя все было! Ценить надо! А ты? Вот могла хотя бы и материны туфли почистить, а не только свои! Мало ли, что я не говорила, сама догадаться не могла?!»
Тоня училась без двоек, на родительских собраниях ее никогда не ругали и не хвалили, только однажды классная посоветовала Агнессе горло девочке полечить.
Агнесса возмутилась: «Привыкли, что у вас тут все горлопанят! Вот у вас слух и понизился»
И делилась с приятельницей по телефону:
– Довели меня училки эти: ребёнку надо то, ребёнку надо это! Воспитатели, блин! А у самих под носом девятиклассница забрюхатела! У меня Тонька всегда, как на ладони! Потому что контроль!»
Агнесса, действительно, регулярно проверяла не только дневник Тони, но и телефон, ноутбук, залазила в рюкзак и, порывшись, выкидывала оттуда каштаны, найденные девочкой в парке по дороге из школы, пакетик с раскрошенной булкой для птиц, птичье перо, счастливый камушек, похожий на гномика…
– Опять набила рюкзак всякой дрянью! Так и тянет тебя к грязи! Сколько раз говорила, что беречь надо вещи, охранять здоровье! Но ведь, бестолочь такая, опять за своё!
В моменты таких обысков у Тони кружилась голова, она сжимала кулаки, еле удерживалась, чтобы не затопать ногами, не закричать… Но пересиливал