Кангюй. Лаодика. Марат Байпаков
я исчезнувших танцоров. Хочу показать тебе их.
– Куда вы? – выглядывают две растрёпанные головы из шатра.
Им не отвечают. За Ментором послушно следуют все проснувшиеся. Ментор же придерживается еле заметной тропы. Эллины, проделав долгий путь десятка в два стадиев, приходят к невысокому кургану, окружённому всадниками. В предрассветной мгле издали видны их очертания и наконечники копий из-за их спин.
– Наших знакомцев-усуней не выпороли? – тихо вопрошает Леотихид.
– Ты подойди поближе и всё поймёшь без объяснений. Теперь танцоры на вечной службе у сарматов.
Ментор остаётся на месте, а эллины опасливо бредут по тропе к кургану. Всадники меж тем застыли на месте, неподвижны и не окликают приближающихся.
– О-ох! – раздаётся общий стон.
Сблизившись с курганом, эллины понимают неподвижность ночных танцоров. Всадники, как и лошади под ними, нанизаны на длинные копья катафрактов. Скульптуры расставлены правильным кругом вокруг кургана.
– Так это и есть их последнее представление! – горестно выдыхает Леотихид.
– Составили из трупов хоровод! – проговаривает кто-то печально за спиной полемарха.
Бывшие гегемоны Бактрии сокрушённо качают головами. Лица всадников сохранили ужасные предсмертные муки. На наконечниках копий застыла чёрной коркой кровь.
– Кто к варварам нас отправил в ссылку вечную? – чуть не плачет молодой голос.
– Не в ссылку, а на смерть он нас отправил. – Леотихид поправляет стонущего юношу. – Одну ничтожную ошибку совершим и будем с ними вместе сарматские курганы охранять.
– Разрушитель благоденствия Бактрии – хитроумный искатель власти Евкратид! – произносит Феопомп.
– Страх и ужас наполняют меня. Зачем мне эти чувства познавать? Какой позор неслыханный терплю! Нет из того позора достойного исхода! Побег отсюда невозможен, в степи я заплутаю без проводника, найдут – вернут, а как руки на себя наложу, так только смертью нечестивой врагам доставлю радость. Кто похоронит меня по эллинскому обряду? Сарматы скинут труп мой бездыханный в овраг. Вороны склюют мои глаза. Харон не пустит меня на лодку без оплаты. Скитаться буду призраком в степи и после смерти в позоре буду пребывать? Эх, нет исхода из позора плена. Я, эллин из славного рода, пребуду у варваров в позорном услужении до конца дней своих. Служить варварам за еду – вот мой удел. За что я наказан? За что? За преданность Бактрии? Или за то, что выполнял волю базилевса? Я гегемон, я выполнял приказ, я жизнью рисковал в сражении. Несправедливо моё наказание. Весьма несправедливо! Будь проклят коварный Евкратид. Так попади и ты в плен к варварам! Пусть и тебя позор коснётся. Как мы сейчас по твоей воле, страшись, стенай и думай о самоубийстве, – сквозь зубы цедит Ментор. – О, как бы я хотел воздать ненавистному Евкратиду за мучения!
Проклятия Ментора поддерживаются многими разгневанными голосами. Восходит мрачное светило. Бывшие гегемоны Бактрии покидают курган, бредут понуро, утирая горькие слёзы,