Срок. Луиза Эрдрич
ты имела в виду под «никто, кто-нибудь»?
– Там был голос, – ответила Пенстемон. – Ворчливый голос. Я ни слова не разобрала. Возможно, это была какая-то епитимья, оставшаяся от священника. Скорее всего, кто-то говорил что-то в подвале. Голос просачивался через пол. Я чувствовала себя странно.
– Позвонить кому-нибудь? Поллукс может отвезти тебя домой.
– Все в порядке. Он, вероятно, в курсе.
– Чего?
– Коллаж может оказаться опасным, – прошептала Пен.
– Если надышишься клеем, то конечно, – нахмурилась я.
– Нет, я не это имела в виду. Слишком много образов. Слишком много бумаги.
– И голоса́.
– С голосами я справлюсь. Это из-за бумаги. Верите, что у меня есть макулатура с улиц Берлина? Мне нужен был иностранный мусор, и Грюн из последней поездки домой привез несколько билетов и фантиков от конфет. Я попросила его собрать все, что будет валяться в сточной канаве, но он сказал, что в Германии сточные канавы почти всегда бывают чистыми. Он рылся в мусорных баках, и это его очень смущало. Я только что приклеила найденные им материалы к стенам исповедальни.
Она обняла меня одной рукой. Я похлопала ее по колену.
– Билеты итальянской лотереи, – доверительно сообщила она, как будто открывая существование великого сокровища. – Оттиски интересных гравюр с изображением окаменелостей. Спичечные коробки из малоизвестных пабов в Ирландии, где Асема оказалась на полу одного из них, когда отправилась навестить родные пенаты. И спичечные коробки из пары исчезнувших саутсайдских баров, где я, по крайней мере, могла выползти на тротуар.
– Пен! Ты действительно так много пила?
– Только иногда. А ты?
– Ты же знаешь, я много чего натворила. Но сейчас я в порядке.
– Да, у нас все о’кей, ага?
Внезапно мы вцепились друг в дружку, и Пен пристально посмотрела мне в глаза. Ее голос стал хриплым:
– Как умерла Флора? Что случилось? Нет, подожди. Я не должна этого знать. Не говори.
Пен наклонилась и уронила голову на руки.
– Клей меня доконал. Я чувствительна к подобным веществам. Извини, что расстроила тебя.
– Послушай! – Я была потрясена. – Ты слышала голос. Может быть, это была Флора. У каждой из нас есть история, связанная с Флорой. Пожалуйста. Мне нужно знать о вашей дружбе.
– Дружба? Мы друг друга раздражали.
– Значит, это было что-то вроде отношений.
– Основанных на раздражении, да. Но тревожных.
– Ты же знаешь, я не расстроюсь. Пен! Тогда, на собрании, я говорила серьезно. Пожалуйста, поверь. Она действительно навещает меня каждый день. Я слышу шорох ее одежды, однажды даже слышала ее голос. Ты тоже слышала его в исповедальне. Она бродит по книжному магазину, как привидение. Да, как привидение, – повторила я строгим голосом, как бы желая убедиться, что выразилась достаточно ясно.
Пен бросила на меня яростный взгляд, уронила голову на руки и коротко воскликнула:
– Почему она не может оставить нас