Этот длинный, длинный день. Юрий Витальевич Яньшин
плечи, готовый уже сию минуту приступить к самому важному делу всей своей жизни. Император перевел взгляд на брата:
– А ты Мишкин, готовься стать первым магистром этого ордена. Или как там у них принято было называть старших?
– Нет-нет, Ваше Императорское Величие! Позвольте мне, старику, вас поправить! – осмелился возразить Бенкендорф.
– А что не так, любезный Александр Христофрович?! – вскинулся монарх.
– Пожалуйста, никаких европейских терминов! Не надо уподобляться всевозможным западным рыцарским орденам и масонским ложам.
– А как же прикажешь его титуловать?! – нахмурился царь.
– У нас, на Руси, посвященных в высшие таинства, издревле именовали волхвами, государь.
– Хмм… Волхвами, говоришь? Хмм… Перун, волхвы, ведовство, – задумчиво проговорил царь, покусывая ус. – Так ведь и до магии с колдовством недалеко. И все это в наш просвещенный век?! Да и что скажет на это церковь?
– Осмелюсь напомнить вам, государь, что со времен вашего великого пращура – Петра, вы, Ваше Величество и есть руководство нашей церковью, богоспасаемой и врученной вам в управление. А что до магии и колдовства, то у меня, позвольте мою старческую смелость, имеются особые взгляды на сие таинство, – не отводя прямого взгляда от императора, возразил жандарм.
– Ну-ка, ну-ка, – приободрил его царь.
– По роду своей службы, мне частенько приходится сталкиваться с такими необъяснимыми с точки зрения современной науки явлениями и проявлениями человеческих способностей, что порой поневоле начинаешь задумываться: а так ли хорошо мы знаем человека и его способности?! Много раз мне приходилось быть свидетелем и чтения мыслей на расстоянии и умением одним лишь взглядом передвигать предметы, я уж не говорю о способностях человека к парению над землей, аки птица небесная. И все это современная наука не в состоянии объяснить, хоть сколько-нибудь толково. Да и то сказать, государь, наука-то ведь тоже не стоит на месте. Когда-то, та же самая наука утверждала, что наша земля плоская, подобно скатерти, расстеленной в звездном пространстве, а до того, так и вообще, покоящейся на спине черепахи, прости Господи! – мелко перекрестился Бенкендорф.
– Не пойму, куда ты клонишь? – принахмурил брови Николай I.
– А это я к тому, Ваше Императорское Величество, что нам, рабам Господним неведомы Его замыслы и раз он дает нам свободу воли, вкупе с жаждой познания, а такоже наделяет некоторых людей свойствами отличительными от остальных, то и не след этому противиться. А даже наоборот, возможно дает нам знак к деяниям на пути совершенства самопознания и…
– Ну же, договаривай, старик, – в нетерпении выкрикнул император.
– И даже, боюсь вымолвить, перехода человека из статуса Его раба к Его сыну.
– Эка ты хватил! – воскликнул государь, но глаза его при этом сверкнули от захватывающих дух перспектив. А у его брата, так и вообще, перехватило дух, и закружилась голова от всего услышанного, граничащего с ересью,