Сквозь боль и мрак. Лана Кузьмина
на работу в детский сад, поступила на заочный факультет пединститута и с тех пор уже не останавливалась, находя для себя всё новые занятия. Виктор стоял на месте, вязнув в привычном болоте, а она бежала. Оставалось надеяться, что не от него.
Глава 9
Слава ворчал.
– Нечего туда тащиться, – отговаривал он. – Машину гробить из-за ерунды. Разруха там да упадок. Вечно вам, старикам, неймётся!
Ему самому было уже за пятьдесят, но стариком Слава себя не считал. Сжавшийся на заднем сиденье джипа Владимир Николаевич, непривычный к дорогому автомобилю, тяжело вздохнул. Слава, племянник, сын самого старшего ныне покойного брата Юрки, вёз его на деревенское кладбище да заодно на родное село взглянуть краем глаза. Владимир Николаевич думал об оставшейся в Подмосковье дочери. Как она там одна? Что ж за отец он такой! Убежал, только пятки засверкали! Он достал из кармана телефон – связи не было.
– Вон, видишь там халупы? Сельцо ваше! – Слава неопределённым жестом махнул влево.
Владимир Николаевич приник к окну.
– Нормальные дома, – сказал он. – Чистенькие.
– Нормальные – там! – племянник махнул вправо.
Из-за поворота выплыли разновеликие коттеджи с разноцветными крышами.
– Красиво! – с придыханием произнёс Владимир Николаевич. Ему на самом деле понравились эти дома.
– Ворьё! – сказал как отрезал Слава. – Разве простой человек такой построит?
Он искренне считал себя простым человеком, несмотря на двухэтажный дом, пару машин, гараж и участок в шестнадцать соток.
– Не обращайте внимания, – успокаивала Залесского дочь Славы Инна. – Это языческое, закреплённое многовековым опытом предков. Нужно непременно ругать жизнь и прибедняться, чтобы бесы не позарились. Удивляюсь только, как меня не назвали Косорылкой или Толстоноской при таком-то мировоззрении.
– Красивые дома, – повторил Владимир Николаевич. Он никогда никому не завидовал и никого не осуждал без причины. С причиной, правда, тоже старался молчать. Всего ведь никогда не узнаешь. Несчастье не выбирает по достатку, и за стенами богатых домов горя не меньше. Хотя, всё-таки, признавал он, богатым быть всё же лучше, чем считать каждую копейку. Но если бы ему дали выбор, кем быть, богатым и несчастны или бедным и счастливым, он бы несомненно выбрал второе. А ещё лучше богатым и счастливым. На этом его размышления обычно заканчивались, он тряс головой, отгоняя морок, и продолжал жить как живёт, радуясь своей жизни и другой не желая.
Наконец добрались до кладбища, полузаброшенного, заросшего травой да папоротником.
– Вон ваши могилы, – сказал Слава.
Слово «ваши» неприятно резануло, но Владимир Николаевич счёл за лучшее промолчать. Ещё больше поразили густые заросли, поглотившие кресты и памятники.
– Не нужны мёртвым походы на кладбище, – пояснил Слава. – Живым только. И то не всем. Мне лично не надо. Я и дома помянуть могу.
Владимир Николаевич