Второй день на царствии. Юрий Витальевич Яньшин
Заглянув внутрь и убедившись, что там тоже все в порядке, за исключением нервно вздрагивающей и прижимающей к себе передней лапой малыша медведицы, Митрич повернулся к толпящейся массе людей.
– Ну и чего вы тут устроили столпотворение, будто цирк лилипутов к вам пожаловал на гастроли – проездом из Фриско в Сызрань?[14] – ворчливым голосом обратился он к собравшимся. – Или живого медведя никогда не видели?
Из толпы раздался смех и задорные выкрики, предлагавших свою помощь в организации первого и единственного в этих широтах зоопарка. Было видно, что настроение людей, упавшее было после утренних событий, заметно поднялось после выступления по телевидению главы новоиспеченной хунты. Не обращая внимания на выкрики и подначивания острых на язык новоземельцев, полковник продолжил, хоть и громко, но без надрыва, а так, чтобы слышали без напряга из задних рядов, да не пугалась еще больше новая жиличка:
– Я, конечно, понимаю всю меру ответственности, взятую на себя в силу некоторых обстоятельств. Случай, разумеется, выходящий за рамки общепринятого. Оно так. Да и то сказать, – продолжал рассуждать вслух пьяненькое Величество, – сами понимать должны, что не мог я оставить в таком плачевном положении, хоть и о четырех лапах, а все ж таки женщину с дитем малым. Раненая, голодная, потерявшая не только силу, но и веру в светлое будущее. Совсем как наша страна – затравленная со всех сторон и от того обозленная на весь белый свет.
Толпа еще больше притихла. Виттель не поднимая головы, сосредоточив взгляд на своих калошах, будто никого не замечая, прохаживался вдоль сгрудившихся посельчан. Кое-где послышалось хлюпанье сердобольных женских носов. Но его слушали внимательно и не перебивали. Виттель пользовался неподдельным авторитетом у посельчан и военнослужащих. А он продолжал говорить, ни к кому явно не обращаясь, погруженный в свои думы:
– По закону, оно вроде и не положено. Как-никак, а все ж дикий зверь, да еще хищник к тому. И я, как воинский начальник, всю жизнь придерживавшийся Устава и дисциплины, как никто другой обязан это понимать и принимать. Но с другой-то стороны, как прикажете быть? Бросить? Пройти мимо, не обращая внимания? Как же! Человек – царь природы! Ему ли обращать свое высочайшее внимание на проблемы братьев наших меньших?! А вот, пройди раз мимо чьей-то беды, а затем вдругорядь и сам не заметишь, как сердце начинает покрываться шерстью. Сегодня ты прошел мимо сироты, отведя глаза, чтобы, значит душу свою не терзать, а завтра, глядь и уже не сироту, а мать родную, старую и немощную в дом престарелых налаживаешь, не забыв прибрать к рукам ее скудные метры жилплощади. А ведь она тебя ро́стила, лелеяла, ночами не спала и последний кус хлеба тебе отдавала, сама порой не доедая.
Мужчины, слушая откровения своего коменданта, который вообще-то говоря, был скуповат на такие излияния, молчали, стискивали челюсти, играя желваками на скулах. Каждому было что вспомнить. Сразу припоминались случаи из жизни, за которые было стыдно даже перед собственной памятью. Женщины же, как существа
Жаргонное название Сан-Франциско.