Затянутое королевство: Приговор Лазаря. Томас Мьюр
когда каждый камень Сангерхъема поднят с земли, и вопросы причастия более не тяготят разум, пора нам вернуться к прежнему курсу истории.
После того, как отряд Рейме распрощался с Равусом, пообещав прийти на помощь в случае нужды, Избранный Кузней и его компаньоны Польдаар и Уэйн направились к ярмарочному кольцу, чтобы встретиться с Лавгутом. В пятый день пятого месяца тот выступал перед народом и внимал его чаяниям. Монарх сообщал о грядущих переменах и принимал справедливые реформы. Стоит ли говорить, что люду было не протолкнуться? Тысячи радостных жителей Сангерхъема собирались у кольца Краунфара и просили, и просили, и просили…
– Не отставайте, – проговорил Равус, поправив маскировочную накидку. – Если вы потеряетесь в толпе этих идиотов, я вас искать не буду. После болтовни с Орнийским, собираемся в корчме у Кернила. Там хороший эль и посидеть можно тихо.
Последнее заставило Польдаара недовольно всхлипнуть.
– М-да… Тихо – это очень хорошо. Халлендорцы – народ шабутной, они даже от кирианцев шугаются, не говоря о таких, как мы.
– А чем им не угодил темнокожий люд? – оживился Уэйн, протиснувшись между двух дев с корзинками. Те несли королю угощение – яблоки и груши, что будут проверены его слугами.
– Не то чтобы не угодил… Это слишком громкое заявление. Просто кирианцы слишком отличаются от белокожих жителей больших материков. Они не сражаются холодным оружием, потому что считают его грязным придатком былых времён. Вместо мечей и копий у них исключительно элемантия, а вместо войн и политических дрязг – мир и благодать. Иногда мне кажется, что они с лёгкостью могли бы навязать нам всё это, но им подобные предприятия видимо не интересны. Они даже не видят смысла разделять гинов на старых и новых. У вас разница, ребята, только в родословной и оттенке глаз. У старых – тёмные, у новых – светлые. Вот и всё. Отсюда – и трения, и волнения. Никто не любит тех, кто превосходит их хоть в чём-то.
– Хм… Я знал об этом, но никогда не думал, что столь незначительные детали могут породить косые взгляды. Наверное, тут основную роль играет моя неопытность.
– Это значительные детали, поверь мне, Уэйн.
– Вы наговорились? – вмешался Избранный Кузней. – Мы пришли. Вон, смотрите король идёт. Руки раздвигает, будто народ обнимает…
Равус был прав. На трибуну в центре кольца Краунфара под оглушительные аплодисменты вышел не кто иной, как Лавгут Орнийский. Народ встретил его тысячей искренних улыбок, словно для него правитель-узурпатор представлялся непогрешимым отблеском богов во плоти.
Широкий в плечах, высокий мужчина рода старых гинов пятидесяти лет от роду скрестил руки на груди и встал на краю трибуны. Он осматривал своих подданных карими глазами, будто высеченными в камне. Этот взгляд, лишённый сомнения и страха, внушал ужас врагам королевства и нескончаемую радость его союзникам. Лавгут обладал чертами лица простолюдина: широким подбородком, казавшимся