Первая формула. Р. Вирди
шло отлично для двух молодых людей, которых влекли вперед мечты и любовь. Лучшего и представить невозможно. Неудачи случались – куда без них. Дважды едва не распростились с нашим детищем из-за пожаров. И людишки на пути попадались не дай бог, и сборщик налогов как-то пытался вывести Риту из себя, чтобы ее подловить. – Толстяк покачал головой, подавив смешок. – Бьюсь об заклад, парень до сих пор не забыл тот разговор. Другое дело, что Рита всегда лаяла куда сильнее, чем кусалась.
Что ж, мне приходилось встречать подобных людей.
– Но мы держались.
Его голос вдруг сел. Знакомый тон… Сейчас история даст поворот. Тот самый миг, когда четко понимаешь: речь о том, как «они счастливо жили до самой смерти», не пойдет.
Сейчас я услышу трагическое повествование.
Не впервой; да мне и самому приходилось принимать участие в похожих драмах. История помнит все.
– Так прошло два года. Мы неплохо справлялись, хотя заниматься таверной мне все чаще приходилось в одиночку. Рита была девушка сильная, но со временем начала сильно уставать. Спала допоздна, не могла поднимать тяжелое. Сперва не понимал, что с ней происходит. Думал – заболела чем. – Он тяжело сглотнул и уставился на стойку. – И оказался прав, хотя не предполагал, что все настолько паршиво. Истории бывают и такие, понимаешь?
Я понимал.
– Она бледнела, кожа ее потеряла солнечный оттенок, стала как… – Трактирщик выдохнул и бросил тряпицу на полку. – Похоже, все оказалось лишь сном. – Он снова машинально взял тряпку, покрутил и помял в руках, как я несколько минут назад. – Денег особо не было, и помочь нечем. Солюсу не молился. Ничто не могло отвести беду, которая обрушилась на Риту. Но я делал что мог, клянусь!
– Верю.
Мой голос прозвучал куда громче, чем я рассчитывал, отразившись эхом от стен пустого зала.
Похоже, мой трактирщик слегка приободрился и, кивнув самому себе, заговорил снова:
– Да, я старался. Однако месяц бежал за месяцем, и когда пошел четвертый с начала болезни, я потерял любимую. – Он отвернулся и вновь наполнил свой стакан. – Давно это было. Скорее всего, ты тогда еще не родился. Вот эта тряпица – память о Рите.
Толстяк приподнял истертый кусок ткани и отхлебнул глоток эля.
– Когда мы обустраивали таверну, на какие-то мелочи не обращали особого внимания, о чем-то забывали. Однажды выяснилось, что нечем протереть стол. Рита засмеялась и оторвала лоскут от своего старого платья. Потом еще один и еще. Сшила их. – Он взмахнул тряпицей. – Сшила – и навела порядок, не переставая смеяться…
Трактирщик слабо улыбнулся, вот только веселья в его глазах я не заметил.
– Вот и вся история.
Я вздохнул, грустно склонив голову:
– Спасибо, что рассказал.
В зале повисла тишина, затем хозяин заведения подал голос:
– Дэннил. – Он протянул мне руку, и я крепко ее пожал.
– Ну, меня ты знаешь. Слава бежит впереди героя.
– Вечер покажет, – хмыкнул толстяк. – Я тебе