Дикарка или Замуж за лесника. Ольга Александровна Никулина
но заметив Свету, перестала потягиваться.
– Ты что? – в ее глазах даже страх возник, и Свете понравилось, что она испугала свою самодовольную сестрицу.
– Марин, ты мне, оказывается, двоюродная сестра. Твоя мать мне никто, а твой отец мне родной дядя. А я никак не могла понять, почему я не вписываюсь в нашу семью, почему я будто чужая… И фотографий моих нет до трехлетнего возраста… Твои есть, а моих нет. Мама сказала, что они все потерялись во время переезда, а на самом деле их не было. Моя настоящая мать – страшная тетка. Она мне снится по ночам и пугает меня. Она сгорела вместе с какой-то девочкой. Кто эта девочка? Ты не знаешь? Я не видела в своих снах никакой другой девочки…
– Ууфф… – Марина села на кровати, потерла глаза, откинула темные волосы назад. – Откуда ты это все узнала? Неужели родители догадались признаться?
– Я нечаянно вчера вечером услышала их разговор и все поняла, – Света присела на край кровати. – Ну так кто эта сгоревшая девочка?
– Никакой сгоревшей девочки не было. Была только ты. Тебя нашли в погребе. Мокрую, простуженную, всю в синяках… Папа принес тебя к нам. Мы с мамой были в шоке… Ты почти ничего не говорила и испуганно вздрагивала от каждого шороха.
– Но я слышала, что с папиной сестрой Юлькой сгорела какая-то девочка!
– Подожди, это все было специально. Как будто с Юлькой сгорела ее дочь, а ты вроде как наша девочка, еще одна дочка. Понимаешь?
– Но зачем? Сразу бы сказали мне, что я не родная… Зачем надо было придумывать? Я же все равно чувствовала, что не вписываюсь в вашу семью.
– Да откуда мы знали, что там надо или не надо?! Когда ты появилась у нас, мы все впали в ступор. Мы сами долго не могли прийти в себя после случившегося, и не знали, что с тобой делать. Нам пришлось привыкать к тебе. У меня возраст начался подростковый сложный, у мамы трудности были на работе… Ты свалилась к нам как снег на голову, и мы должны были тобой заниматься. Но мы привыкли к тебе. Правда. Даже несмотря на то, что ты совсем другая, не такая, как мы – мы старались, чтобы тебе с нами жилось хорошо. И мне кажется, нам это удалось. Ты ведь была совершенно диким, забитым, запуганным созданием, когда папа привел тебя к нам. Ты вздрагивала от любого громкого звука, шарахалась в сторону, если кто-то поднимал руку расчесаться или взять что-то с полки. Твоим любимым местом стал угол между кроватью и шкафом, куда ты засовывала комом одеяло и сидела на этом коме.
Света бросила на нее удивленный взгляд.
– Мне снятся до сих пор сны, как я сижу в грязном доме на куче тряпья…
– Ты не рассказывала.
– Рассказывать? Нет, это слишком страшно, чтобы рассказывать. Но я помню, что в детстве я своими ночными криками из-за кошмаров мешала тебе спать. Мама жалела тебя. Она тебя жалела… Ей-то я никто, а ты дочь.
– Ты ей тоже никто, но она о тебе заботилась.
Света пристально посмотрела в глаза сестре. Марина считает свою мать доброй, та, наверное, тоже считает себя доброй. Приютили чужого