След подковы. Сергей Алексеевич Колобаев
Она села рядом с лежавшим на земле парнем и встревожено начала прислушиваться. – Там, кажется, стреляют.
Андрей тоже насторожился. – Да,… стреляют….
Ольга заволновалась. – Как бы с папой чего не случилось…. Андрюш, беги туда.
– А как же ты?
– Я боюсь за папу… А я ничего… Мне уже лучше. Я вот с этой палкой буду потихонечку сама идти.
Андрей засомневался. – Он сказал, что бы я с тобой…
Девушка оборвала его на полуслове. – Ты узнаешь, что там. Если что, папе поможешь, а я догоню вас потихоньку.
Андрей был вынужден подчиниться ее настойчивости. Он встал и, сделав несколько шагов в направлении полустанка, оглянулся и посоветовал Ольге. – Ты лучше сиди здесь. Я быстро. Все узнаю и вернусь.
– Беги, беги. Не тяни время.
Ганс, Вилли и еще один оставшийся в живых немец, укрывшись за углом кирпичной постройки и каменной тумбы, отстреливались от атакующих солдат.
Вилли упрекнул Ганса. – Я говорил, что не надо было. Трех человек потеряли.
– Отходим к поезду.
Немцу, укрывавшемуся за тумбой, пуля попала в грудь, и он уткнулся лицом в весеннюю лужицу. Не намного его пережили и Вили с Гансом. Их пули настигли уже у, как они считали, спасительного вагона.
Николай Савельевич, появившийся из-за угла элеватора, сразу же столкнулся с Кошельковым, который привязывал впряженную в телегу лошадь к столбу.
– Милейший, что там происходит?
Яшка сначала замялся. – Там то? Да, солдатики перепились и бузят…
– Как некстати… Мне очень нужно попасть на тот поезд…
– Я бы не советовал туда соваться…
– Как же быть? Я даже не за себя переживаю, а за…
Историк не договорил, а лишь покосился на саквояж, который переложил в другую руку. Эта забота о саквояже не укрылась от внимания Кошелькова, который воспринял ее по-своему.
Николая Савельевича очень сильно смущали звуки боя, но желание, как можно быстрее попасть в Москву пересиливало чувство осторожности. Он обратился с просьбой к Кошелькову. – А Вы не смогли бы меня посопровождать? У Вас и ружье есть. Я бы заплатил… А?
Кошельков посмотрел по сторонам, чтобы убедиться в отсутствии посторонних. – Да, запросто. Поедем, барин.
Кошельков, пользуясь тем, что ученый направился к телеге и повернулся к нему спиной, нагнулся и поднял валявшуюся на земле старую подкову. Оглянувшийся Николай Савельевич увидел это и заметил. – Найти подкову, это к счастью.
Но стоило ему вновь повернуться спиной к Кошелькову, чтобы положить саквояж в телегу, как тот с силой ударил его по голове найденной подковой. Ее Кошельков бросил на бездыханное тело ученого и с ухмылкой произнес. – Дарю… счастье.
Затем Яшка затащил тело через приоткрытые ворота в здание элеватора. О трагедии напоминал лишь окровавленный берет, оставшийся лежать чуть в стороне на пожухлой траве.
В помещении элеватора Кошельков вырвал из руки историка саквояж, который тот продолжал сжимать даже после смерти, и вытряхнул его содержимое на землю.
Кошельков