Пеший камикадзе. Книга первая. Захарий Калашников
Странную особенность заприметил Егор, привыкший подмечать неожиданные детали, наблюдая за местными, пробираясь в обход дорожного торжища: часто встречая мужчин сидящих на корточках, как если бы оправляющих нужду в деревенском нужнике. Непривычное для глаз зрелище оказалось необъяснимой чертой характера, о которой ещё Лев Николаевич Толстой писал:
'Старики собрались на площади и, сидя на корточках, обсуждали свое положение. О ненависти к русским никто не говорил. Чувство, которое испытывали чеченцы от мала до велика, было сильнее ненависти. Это была не ненависть, а непризнание этих русских собак людьми и такое отвращение, гадливость и недоумение перед нелепой жестокостью этих существ, что желание истреблять их, как желание истребления крыс, ядовитых пауков и волков, было таким же естественным чувством, как чувство самосохранения'. Старший прапорщик Кривицкий Геннадий Васильевич реагировал на это в привычной для себя манере: 'Кто их знает, Егор? – говорил он. – Здесь и без того всё загадочно, как ни сядь, хоть на корточки в кружок, хоть на жопу. Быть может, громадная ответственность перед Аллахом давит на плечи, вот и присаживаются, передохнуть?'
Старший лейтенант Егор Бис напряжённо сканировал блуждающими из стороны в сторону глазами происходящее вокруг, задерживая взор на том, что более других привлекало внимание пока головная бронемашина катился сквозь базарную сутолоку. В этой на первый взгляд придирчивой позе молодого офицера, недружелюбно оглядывающего толчею, крылся вполне понятный практичный расчёт, – заметить в поведении базарного люда что–либо неестественное, что могло выдать враждебный настрой или намерения, по случаю которых в голове старшего лейтенанта всегда имелись опасения: ему не хотелось совершить ошибку свойственную простому человеку, а уж как сапёру – тем более. Что говорить, для сапёров ошибка всегда имела роковое значение. Толковые добросовестные люди ненавидят себя за ошибки. И дело не только в собственном утверждении или значимости, а в том, что некоторые ошибки вызывали такие последствия, с которыми сознательные люди не только не могли мириться, но порой не хотели дальше жить.
Миновав рынок Бис немного успокоился. Группа разведчиков значительно продвинулась вперёд, а хвост дозора пусть и волочился по базарной площади, теперь был хорошо виден. Надуманная тревога, как что-то непрочное и эфемерное, улетучилась и уже подумалось, что волноваться не о чем, как через мгновение раздался хлопок, схожий с тем, что часто слышно в полевом парке военной техники, где какой-нибудь тяжёлый 'Урал' издавал резкий звук глушителем, а смекалистый водитель шутки ради кричал: 'Граната, ложись!' Но подобные розыгрыши здесь были весьма неуместны.
Откуда был произведён выстрел Бис не видел. Он услышал упреждающую команду и только затем, спустя мгновение, уловил цепким взглядом полёт реактивной противотанковой гранаты, которая прошелестела в метре от серого шлемофона водителя головного